Мара-коровья смерть

МАРА – КОРОВЬЯ СМЕРТЬ

МАРА КОРОВЬЯ ИЗ ЧЕРНА КОРОБЬЯ
ВЫМАЛА В НОЧИ СВОИ СНАДОБЬЯ
КИДАЛА В ОЧИ В ЗЕМНО УТРОБЬЕ
ЛИВАЛА С ЧАРЫ ЗЕЛЬЕ ВОЛХОВЬЕ
МОРИЛА МОРОМ ВСЯКИ СКОТИНЫ
ВОНЗАЛА ВИЛЫ ВО ЖИВОТИНЫ
ЛЮДЯМ ВО ОЧИ ГНАЛА МОРОЧЬЕ
ВОДИЛА ДУШИ В СВОЕ УРОЧЬЕ
ЗА ЧЕРНУ РЕКУ К ИНОМУ БРЕГУ
ГДЕ КОЩЬЕ ЕСТЕ А ЖИВЫ НЕСТЕ
ТЫ МАРА-МОРОКА В НОЧИ ТРЕВОГА
НЕ ДАЖДЬ ДО СРОКА ТВОГО ПОРОГА
УЗРЕТЬ ВООЧЬЮ ДА ИНО ПРОЧЬЕ
В ЯВИ НЕ СТАТИ! ГОЙ МАРА-МАТИ!
ГОЙ! ЧЕРНА МАТИ! ГОЙ-МА!

…Село Красно Солнышко за виднокрай, яко в Ларец Марин кануло. Рассыпались по Небу часты звёздочки – Очи зоркие. Лапами бирючьими навострились сухие сучья на Закат; марь туманная долы залила, тропы лесные спутала…

На поляне лесной под ракитовым кустом спит-почивает сном богатырским добрый молодец, сны хмельные видит. И мнится ему сквозь дрёму: будто вдруг вспыхнули мертвенными огнями Лунные тропы, сгустился сумрак окрест, клочья туманные повздрогнули, закружились-завертелись, косицами белёсыми заплелись, во тьме ночной очерты Чьи-то выткали. Вроде, женщина – только призрачная, холодная, безликая. Идёт – будто в воздухе парит – Земли Сырой ногою не касаясь…
Открыл глаза добрый молодец. Что это было – гадает: сон али явь? Не понять ему никак… А веки – словно свинцом налились, в очи беленою брызнуло; и – запрокинулась назад буйна головушка, окунулась во сырые мхи, во росные травы…
И – снова сон: снова – Она, призрачная; всё ближе, ближе подходит, над уснувшем молодцем наклоняется, словно горьким дурманом обволакивает, в ночи плывёт, листами осиновыми шелестит, как водою болотную затягивает… Уже и лицо Её видно: черты тонкие, бескровные; глаза – словно омуты бездонные – безжизненные, мёртвые… Подходит – наклоняется ближе, ближе; будто в губы целует – еле касаясь; а мороз-холод лютой судорогой всё тело пронизывает, и Сердце в груди замирает, будто смерть скорую чует…

Очнулся молодец – ни жив, ни мёртв. В Сердце – будто хлад вековечный поселился, в глазах – тоска смертная, и в руках-ногах – силы уж нет… Поднялся он, шатаясь, с лесного ложа своего, глядит: а под ним-то – курган древний. За века минувшие почти весь в Землю ушёл, а на вершине его – куст ракитов вырос…
Опрометью бросился молодец прочь – сквозь бурелом, дороги не разбирая, и всё-то ему Смерть его мерещилась, огнями мёртвыми своими манила-звала, словно нити Жизни незримые из ярла[1] тянула…

…А тем временем в деревне бабы да девки, мужиков да парней по домам оставив, собирались в круг посередь села, толковали: как Коровью Смерть, что ходить к ним повадилась, отогнать-одолеть? Долго ли, коротко ли судили, но только скинули рубахи да панёвы свои, во соху железну сами впряглись, во ухваты, косы, топоры да в медь – в звонки позвонцы – ударили, коло села пошли. Соха Землю режет, Луна тусклым светом на лезвиях кос блещет, медь от ударов стоном стонет, ветер ночной с непокрытых голов волосы рвёт…

Идут так; вдруг – глядь: метнулась тень из лесу, бежит кто-то, то ли человек, то ли оборотень.

- Вот Она, Коровья Смерть, бабоньки! В обличье человеческом к нам явилась! Бей Её!!! – закричали.

И – набросились скопом, косами да топорами в капусту плоть изрубили, пальцами окровавленными разодрали, по полю разметали… Рудою Луна окрасилась. Хохотала ночь диким хохотом, дрожали листья молодых осин…

А наутро вышел честной люд в поле, а там – клочьями – останки добра молодца, что вчера ночевать домой не вернулся. Мёртвые глаза в Небо синее глядят, покой и пустота в них нездешние. Руда-кровь в Сыру Землю ушла, лишь ржавые пятна на сухой траве остались; мураши да букашки по ним ползают – будто сладкий нектар собирают…

Старые люди, пришедшие на поле последними, посмотрели, головами покачали, помолчали.

- Мара ночью суженого Себе выбирала, – одно сказали…
А Солнце палило с Небес Землю, сушило горькие травы, золотило доброе жито, и Сокол с Вороном парили в вышине…
………………………………….

Слава Роду!

Писано Велеславом – волхвом Русско-Славянской Родноверческой Общины «РОДОЛЮБИЕ» на Родной Земле 1 травня-месяца (мая) лета 4413 от Основания Словенска Великого (лета 2004 от н.х.л.) – во славу Родных Богов!