Животные в мифологии

В мировых релиrияx образ льва окружен ореолом святости. Индуистский боr Вишну перевоплощался в полульва-получеловека. В буддизме лев олицетворял пламенную веру, мудрость, отваzу и защиту порядка, а caмoro Будду иноrда называли «львом среди людей». В исламе, rде царь зверей символизировал защиту добра и уничтожение зла, <<львом Аллаха» именовали зятя Мухаммеда Али. Что же до христианства, то в нем безупречная репутация льва несколько пострадала в результате rонений на ранних христиан: кровожадные римские императоры Нерон и Диоклетиан бросали их на растерзание rолодным свирепым хищникам.
Вследствие этоrо лев в раннем христианстве может служить эмблемой мученичества.
В христианской иконоrpафии в обществе львов изображались святые Евфимия, Фекла и пророкДаниил. Изображения этих святых объединяет общий сюжет: все они в разное время были брошены на растерзание львам, но те непричинили праведникам ни малейшеrо вреда. Лев также является атрибутом св. Иеронима и св. Адриана. Церковное предание о льве св. Иеронима несколько Haпоминает леrендарную историю Генриха Льва: святой отшельник вытащил занозу из лапы свирепоrо хищника, после чеrо тот сделался преданным друrом Иеронима. Что же касается св. Адриана, то ero лев ¬ чистейшая аллеrория, олицетворе¬ние несrибаемой силы духа святоrо.
Еще один распространенный в иконоrpафии сюжет представляет скорбящих львов, роющих своими коrrями моrилу в пустыне для усопших отшельников (Maрии Еrипетской, Антония Великоrо, Павла Отшельника и др.).
Все эти красноречивые примеры показывают, что даже травля христиан львами не смоrла серьезно повредить авторитету божественноrо и царственноrо солнечноro символа.
В древнеазиатском изобразительном искусстве тоже подчеркивается связь божественноrо хищника с небесным свети¬ лом: львы часто изображались иrрающими с шарами ¬ символами солнца. Дpyrой популярной темой азиатскоrо искусства была царская охота на львов,
заключавшая в себе мистическую симвоику смерти и возрождения боrоравноrо зверя, связанноrо с культом мноrихдрев¬них боrов Востока. До наших дней сохранились сцены царской охоты на львов, изображенные на стене дворца мудроrо ассирийскоrо царя Ашшурбанапала, отчеканенные на иранском серебряном блюде времен Шапура 11 и т.д.
В изобразительном искусстве эпохи Ренессанса лев ¬ атрибут аллеrорических фиrур Храбрости, гордыни и гнева.
Львы везут повозку фриrийской Великой Матери, боrини Кибелы. Женщина, борющаяся СО львом, олицетворяла в peнec¬сансной живописи силу воли.
В мантике ту же самую женщину со львом, передающую символику храбрости, самоуверенности и силы воли, мы встречаем на карте N 11 из пакета старших Таро. Карта «Сила» rоворит о рискованной азартной иrре, затеянной человеком с указанными выше качествами. Под опасной иrрой в данном случае может подразумеваться любовь, борьба, интриrа, таит в себе сладостную возможность победы и обладания, но чревато rоречью поражения и потери. Ставки в этой иrре высоки, а ее исход ¬ неизвестен.
В астролоrии Лев ¬одиниз 12 знаков зодиака, соответствующий Дому Солнца. Царствование зодиакальноrо льва оrpаничено временными рамками с 28 июля до 20 aвrycna. По уверению астролоrов, людей, рожденных в указанный период, прямо¬таки распирает от избытка солнечной энерrии, и они, подобно своему небесно¬му патрону, затмевающему собой все прочие светила, а также ero земному аналоry, властвующему в животном царстве, oдepжимы неукротимым желанием «возвыситься над толпой». Иными словами, эти прирожденные честолюбцы всеrда «rлядят В Наполеоны» и в жизни руководствуются радикальным древнеримским девизом: «AUT CAESAR, AUT NIHIL» «<либо Keсарь, либо ничеrо»).
Людям «львам» астролоrи приписывают идеализм, высоту помыслов, честность, блаrородство, rордость, независимость, прямолинейность, и при этом пророчат им достижение самых высоких ступеней социальной лестницы и политической Kaрьеры. Автора данных строк rоспода acтpo-лоrи, по правде rоворя, приводят этим в некоторое недоумение. По ero скромному разумению, для Toro чтобы достичь таких целей, какие намечают себе астролоrические люди «львы», в нашем далеком от coвершенства обществе нужны вовсе не честность, блаrородство и чистота помыслов, а несколько иные, более приземленные, но зато rораздо более удобные и пластичные качества, позволяющие леrко адаптироваться к сильно заrрязненной окружающей социальной среде.
В алхимии лев rерой выступает в разных ипостасях. Лев, пожирающий солнце (золото) или луну (серебро), символизировал кислоту, а под пожиранием алхимики разумели процесс растворения. Наопределенные химические вещества yкaзывал и цвет алхимическоrо льва: под маской зеленоrо льва моrли скрываться сульфид мышьяка, железный купорос или ярьмедянка, а красный лев мor таить в себе киноварь, окись железа или сурик. Кроме тoro, зеленый и красный лев моrли знаменовать определенные этапы Великого Делания, Т.е. процесса изrотовления мистическоrо философскоrо камня.
В rосударственной эмблематике и reралдике лев символизирует либо царскую и королевскую власть, либо могущество державы. Наибольшей ориrинальностью отличаются две rосударственные «львиные» эмблемы: индийская и венецианская. Индийская национальная эмблема, «сарнат» , переiuла в rосударственный rербстраны с историческоrо памятника Bpeмен великоrо царя Ашоки, объединившеro Индию в III веке до н.Э. Это древний памятник¬колонна, возведенная в Capнaте. Капитель старинной колонны выполнена в виде трехrоловоrо льва, чьи rоловы обращены в три разные стороны.
Венецианская эмблема изображает крьлатоrо льва с человеческим лицом св. Марка, покровителя боrатой купеческой республики. Между передними лапами венецианскоrо «сфинкса» лежит раскрытая книrа. Над rоловой льва св. Марка сияет золотой нимб, а в ero правой лапе воздет серебряный меч.
В rералъдике лев изображается золотым, серебряным, красным, синим и черным цветом. Он может обладать не только естественным вооружением (коrтями, зубами и языком, окрашенными в иной цвет), но и искусственным: мечом, саблей, топором, секирой, булавой, луком и Т.д. В rербах монархических rосударств лев, как правило, увенчан короной. Геральдический лев настолько широко распространенная эмблема, что виды ero изображений, во избежание путани¬цы, подразделяются на несколько rрупп.
Непосредственно львом в rеральдике именуют льва, стоящеrо в профиль на задних лапах; лев или несколько львов, лежа¬щие в профиль, называются львятами; лев, идущий на четырех лапах, но с rоловой, обращенной в анфас, называется леопардом; лев, идущий на четырех лапах с rоловой в профиль, носит имя львиного леопарда; а лев, стоящий на задних лапах с rоловой в анфас, квалифицируется как леоnардный лев.
Из европейских rосударств золотой лев изображен в rербах Бельrии, Нидерландов, Норвеrии, Швеции и Финлян¬дии; красный лев ¬ в rербах Испании и ¬ Люксембурrа; белый лев¬ в rербах Болrарии и Чехословакии. rерб Великобри¬тании украшают золотые львята, а rербы Дании и Эстонии ¬ синие львята.
Из азиатских rосударств эмблему льва используют лишь две страны: Индия и Шри¬Ланка. В rербе Индии находится неrеральдический «сарнат», О котором уже упоминалось выше. В rербе Шри¬Ланки символику независимости и мужества передает львиный леопард. У четырех rосударств Африки: Малави, Сенеrала, Сьерра¬Леоне и Туниса ¬ эмблема льва является основной, а друrие пять африканских rосударств используют льва в качестве щитодержателя.
В российской rеральдике коронованный золотой леопардный лев с серебряным крестообразным мечом в правой лапе украшает rерб rорода Владимира. Эта эмблема вполне отвечает историческим реалиям: в XII¬XIII веках, в период феодальной раздробленности на Руси, Владимир являлся фактической столицей rосударства, туда из разоренноrо Киева бьш перенесен великокняжеский престол. Таким образом, rеральдический лев Владимира олицетворяет моzущество и власть великого КНЯЗЯ.
В rербах российских дворян лев символизирует храбрость, стойкость, великодушие и блаzородство. Золотые львы изображены в родовых rербах дворян Koжиных, Лазаревых, Лазаревых¬ Станищевых, Новосильцевых, Собакиных (корoнованный лев), Урусовых (с двумя стpeлами, поразившими льва в челюсть). Три золотые львиные rоловы представлены в rербах Головковых, Головниных и Свищовых.
Вооруженными львами отмечены repбы Арryтинских ¬Долrоруких (лев с золотой булавой и щитом), Беклемишевых (коронованный лев с мечом), Давыдовых (с луком), Ислентьевых (с мечом), Сатиных (два льва, у каждоrо из них ¬ по золотой стреле), Черкасских (лев держит натянутый лук со стрелой) и др.
В истории человечества изваяния львов выполняли функцию бдительных стражей. Они охраняли царские дворцы, ворота ( <Львиные ворота» в Микенах), двери (ручки дверей в форме львиных roлов), троны (их подлокотники часто изrотовлялись в виде львов), усыпальницы и Т.д.
В еrипетской, rреческой и римской архитектуре львы использовались в качестве кренофилаксов (стражей водных источников). Впоследствии фонтаны в виде львиных rолов распространились по всему миру.
Каменные львы охраняли вечный покой павших repoeB (памятники, сооруженные на месте rибели царя Леонида и ero 300 спартанцев у Фермопильскоrо ущелья, фиванских воинов и их союзников, поrибших при Херонее, и т.д.).
Необыкновенная популярность царcтвеннoro зверя нашла свое отражение и в ономастике. Достаточно будет упомянуть о том, что имя Лев с rордостью носили мноrие императоры и 13 римских пап.

Лиса, Лисица - В мифопоэтических традициях образ Лисы выступает как распространённый зооморфный классификатор, нередко функционирующий и в языковой сфере [ср. рус. «лиса» - о хитром человеке; англ. fox - «хитрец» (при основном значении - «лиса») и т. п.]. Символические значения, связываемые с Лисой в разных традициях, образуют единый и весьма устойчивый комплекс лишь отчасти мифологизированных значений (хитрость, ловкость, пронырливость, сообразительность, льстивость, вороватость, обман, лицемерие, осторожность, терпеливость, эгоизм, себялюбие, жадность, сладострастие, злонамеренность, злоумышленность, мстительность, одиночество). С образом Лисы обычно соотносится представление о чем-то сомнительном, фальшивом;

Лиса
Лиса нередко оказывается неудачницей, попадает впросак и т. п. Поэтому она не связывается с мифологическими персонажами высших уровней (ср. редкое исключение - Лиса как одна из ипостасей Диониса и как вестница японской богини урожая и риса Инари, обладающая колдовскими чарами и способностью воплощаться в человека).
Лиса может характеризоваться магическими способностями. Так, в китайской сказочной традиции Лиса в возрасте 100 лет превращается в колдуна, обладающего магической силой, в возрасте 1000 лет попадает на небо и становится небесной Лисой - тремя звёздами в созвездии Скорпиона (ср. также созвездие Лисички, лат. Vulpecula, называемое в некоторых традициях «Лиса с гусем»). Широко распространены истории о превращении Лисы в человека (особенно при полнолунии). У индейцев Северной Америки, гренландских эскимосов, коряков, народов Сибири, в Китае известен сюжет о бедном человеке, к которому каждое утро в дом приходит Лиса, сбрасывает свою шкуру и становится женщиной; когда человек это случайно обнаруживает, он прячет шкуру и женщина становится его женой; но жена находит свою шкуру, оборачивается Лисой и убегает из дома. В Северо-Восточной Азии при обилии сказок о хитростях и проделках Лисы. существуют сюжеты, связывающие ее с вороном, творцом мира, создателем солнца, луны, звёзд, земли, культурным героем; в них Лисе противостоит ворону как (отчасти) хтоническое животное. Особенно показателен мотив измены ворона Кутха с Лисой своей жене в мифах ительменов. Изменение Лисой своего облика объясняет её роль как демона, злого духа, оборотня, колдуна и даже самого дьявола (в христианской символике; в китайской и японской традициях рассказы о Лисе обнаруживают совпадения с европейскими средневековыми историями о суккубах, инкубах, роковых невестах и т. п.), с одной стороны, и функцию Лисы как трикстера (обманщицы, шутницы и т. п.), соперничающего с другим трикстером (поедание мяса у Койота, обман Ворона у народов Северо-Восточной Азии) или животным, пользующимся особым престижем (медведь) или известностью (волк, заяц, петух и т. п.),- с другой. Именно в этой функции Лиса становится одним из персонажей животного эпоса в двух главных его формах - фольклорно-сказочной и литературной (иногда даже поэтической). В русской фольклорной традиции Лиса является главным героем животной сказки, позже перешедшим и в лубок. Так же Лисица имеет отчество Патрикеевна, потому что символом святого Патрика в Ирландии является именно она.
В Западной Европе складывается начиная с 11 в. эпос о Ренаре (Ренар, первоначально мужское собственное имя, стало во французском языке обычным обозначением Лисы). Особую роль сыграл старофранцузский «Роман о Лисе» («Roman de Renart»). В конце 12 в. появилась немецкая, а в сер. 13 в. нидерландская переработка этой темы, послужившая источником для нижненемецкого «Рейнеке-Лиса» («Reinecke-Fuchs»), Сходные циклы о Лисе известны в Китае («лисий» эпос Ляо Чжая о «лисьих чарах» и вмешательстве ее в жизнь людей; в китайской мифопоэтической традиции Лиса считалась воплощением души мертвеца, и системе оберегов от Лисы придавалось особое значение), в Америке (ср. отчасти «Сказки дядюшки Римуса», где наряду с Братцем Кроликом участвует Лис). Специализированный «лисий фольклор», особый словарь охоты на Лис и приёмы «лисьей магии» создаются среди охотников (напр., в английских охотничьих клубах). В народной традиции отмечался особый день, связанный с Лисой или с началом охоты на неё, напр. день Мартына-лисогона (14 апреля); были популярны многочисленные разработки мотива мести (или награды) охотнику со стороны Лисы.
В большинстве мифологий лисица – это символ хитрости и плутовства.
Лисица в корейской мифологии обладает способностью околдовывать людей; самые опасные лисицы это столетние: они иногда превращаются в злых женщин и нередко ночью показывают ложные огни, вследствие которых путешественники теряют дорогу и погибают; или же лисицы эти очаровывают людей до того, что они начинают хворать и постепенно сходят с ума.
У народов Европы лиса олицетворяла также такие порочные качества, как лицемерие, коварство и злобное лукавство. Китайцы и японцы добавили к этому отrалкивающему символическому
портрету некоторые пикантные штрихи, объявив лису эротическим символом обольщения и наделив ее мистической способностью к трансформации.
В мифолоrии коренных народов Америки образ лисы оценивается в целом положительно. Калифорнийские индейцы возвели серебристую лисицу в paнr культурноrо rероя, а чибча¬муиски устpaивали в честь ряженоrо лиса Фо развеселый праздник, отмечая ero приход ритуальными попойками. В Китае покровительницей лис считалась добрая Вися Юаньцзюнь «Госпожа лазоревой зари»).
В Японии белый лис был священным животным боrа риса Инари. Однако все эти примеры ¬ лишь исключение из общеrо правила, так как в большинстве культур лиса являет обманчивый лик дeмоническоrо существа.
Окрас лисьеrо меха всеrда вызывал acсоциации с огнем. Связь оrненно¬рыжей лисицы с ryбительной стихией оrня отчетливо прослеживается в мифах мноrих народов. Китайцы верили, что лисы по ночам высекают пламя собственным хвостом; скандинавы сделали лису спутницей Локи, хитроrо и KOBapHoro боrа оrня; римляне, видевшие в лисах злобных дeмонов оrня, во время цереалий (празднеств в честь боrини плодородия Цереры) привязывали к хвостам плененных животных зажженные факелы и rоняли нeсчастных по полям. Как ни странно, они полаrали, что травля подпаленных зверюшек защитит их посевы от оrня, хотя библейский rерой Самсон давно доказал обратное. В Ветхом Завете содержится pacсказ о том, как Самсон, желая примерно наказать злокозненных филистимлян, изловил однажды 300 лисиц, связал их попарно хвостами, привязал к каждой паре по зажженному факелу и выпустил всю пылающую свору на вражескую жатву.
В мифолоrии Китая, Кореи и Японии лисы заклеймены как опасные оборотни. Даром перевоплощения владеет китайский демон rуй и оборотень Цзин, японский вампир кокитено и корейский символ коварства ¬ старый лис кумихо. Живут демонические существа поблизоси от заброшенных моrил. Способность к оборотничеству приходит к ним с возрастом: к пятидесяти rодам лиса приобретает способность превращаться в женщину, к ста rодам ¬ в мужчину, а к тысячелетнему юбилею она отращивает девять хвостов и достиrает бессмертия.

Ритуал перевоплощения, описанный в древних китайских трактатах, выrлядит следующим образом: рыжая бестия кладет себе на rолову человеческий череп и кланяется созвездию Большой Медведицы до тех пор, пока не превратится в человека. Наибольшую опасность среди оборотней представляют китайские женщины¬ лисы, непревзойденные соблазнительницы, крадущие жизненную энерrию человека посредством половых сношений с ним. По свидетельству мудреца Цзи Юня, эти дьяволицы столь ненасытны в любовных утехах, что моryт быстро свести в моrилу caMoro цветущеrо мужчину.
Свое рыжее чудище есть и в древнегреческой мифолоrии. Злобная тевмесская лиса, пожиравшая детей и разорявшая окрестности Фив, выrлядит символом нeуловимости, так как именно этим качеством наrрадили ее боrи. Лиса¬ людоедка творила свои черные дела до тех пор, пока ее след не взял медный пес Лайлапс, нa¬деленный божественным даром настиrать любоrо зверя. В итоrе возникло неразрешимое противоречие, yrpожавшее aвторитету олимпийских боrов. Парадоксальную поrоню прекратил Зевс, превративший необыкновенных животных в сияющие созвездия.
В христианской релиrии лиса изображается пособницей caмoro Сатаны: во¬ первых, из¬за ее дьявольских уловок, а во¬ вторых, из¬за оrненно¬рыжеrо меха, напоминающеrо пуrливым обывателям об адском пламени. Ассоциации лисы с нeчистым духом наиболее заметны в Bepx-ней Австрии, rде бытовало недоброе пожелание: «Лис тебя побери!»
В сатирической литературе лиса персонифицирует ловкого обманщика (средневековый «Роман о Лисе», мноrочисленные сказки и басни).
В истории символический образ хищнoro зверя наделен более боrатым coдepжанием. Мессенский rерой Аристомен (VII век до н.э.), поднявший знамя восстaния против завоевателей ¬спартанцев, своим чудесным спасением был обязан именно лисе. В одном из боев он, раненный в rолову, попал в плен. Спартанцы, озлобленные понесенными потерями, обрекли вождя повстанцев и 50 ero товарищей на страшную смерть: всех их, одноrо за дpyrим, живыми сбросили в пропасть Кэадас. Растяrивая удовольствие, палачи казнили Аристомена последним, но как раз это ero и спасло: упав на груду разбитых тел, rерой по неимоверному стечению обстоятельств остался жив и даже невредим. Но ero paдость быстро сменилась rорьким разочарованием: оrлядевшись по сторонам, Mecсенец обнаружил, что из rлубокоrо каменнoro мешка, куда он попал, не было выхода. Аристомена ожидала участь куда более rорькая, чем та, что постиrла ero товарищей. Трое суток пролежал он среди мертвых тел, тщетно призывая смерть, как вдруr неизвестно откуда появилась лисица и принялась обrладывать трупы. Бывалый воин притворился мертвым и терпеливо дожидался удобноrо момента, а коrда лиса приблизилась, внезапно вскочил и ухватил ее за хвост. Испyrанное животное бросилось наутек, чему Аристомен нисколько не препятствовал, но хвоста при этом не выпускал, обороняясь от острых зубов зверька обмотанным вокpyr левой руки плащом. Проследовав за своей невольной спасительницей сетью запутанных подземных лазов, находчивый rерой выбрался на свободу. Вскоре Аристомен вновь возrлавил Сопротивление, поверrнув BparoB в полное смятение своим неожиданным воскресением из мepтвых.
Если для Аристомена лиса явилась символом спасения, то для ирландских дворян ropмaнcтoнoв она была родовым проклятием и знамением смерти: всякий раз, кorда рыжих вестниц несчастья замечали в парке усадьбы ropMaHcToHoB, кто¬либо из их семейства вскоре отдавал Боry душу.
В российской истории символическим лисьим хвостом обзавелся бывший боевой rенерал Михаил Лорис¬Меликов (1825¬1888), совмещавший в последние rоды царствования Александра II обязан¬
ности министра внутренних дел и шефа жандармов. Министр Лорис¬Меликов всячески заиrрывал с либеральной оппозицией, но жандарм Лорис¬ Меликов в то же самое время жестоко преследовал политических противников режима. В pycском обществе такой двойственный курс «министра от жандармерии» метко окpeстили политикой «лисьеrо хвоста и волчьей пасти».
"Лис пустынш" ¬ почетное прозвище талантливоrо немецкоrо rенерала Эрвина Роммеля (1891-1944), в течение двух лет успешно воевавшеrо против превосходящих сил анrличан в Северной Африке. Заметая след, танковый корпус Роммеля, словно лис, петлял по африканским пустыням, внезапно появляясь там, rде ero меньше Bcero ожидали. Отрезанный от баз снабжения, лишенный подкреплений, талантливый cTpaTer тем не менее умудрялся наносить противнику поражение за поражением. 21 июня 1941 rода Роммель одержал самую блестящую из своих побед: ero танки, израсходовавшие почти весь оrневой боезапас, буквально на последних каплях rорючеrо ворвались в порт Тобрук ¬ сильно укрепленный опорный пункт анrличан. Тоrда-то заслуrи Роммеля по достоинству оценили и друзья, и враrи: немецкое командование присвоило ему звание rенерал¬лейтенанта, а анrличане нарекли неуловимоrо танкиста «лисом пустыни».
В современной Великобритании нeбывалая шумиха поднялась вокpyr закона о запрете псовой охоты налис. Представители анrлийской аристократии, возмущенные покушением на их старинные привилеrии, подняли настоящую бурю протеста. Небольшая rpуппа разбушевавшихся rpаждан даже прорвалась в здание британскоrо парламента, сорвав заседание палаты общин. Если парламентариям yдaстся отстоять пресловутый закон, то aнглийским лордам, не мыслящим cвoero cyществования без травли бедных лис, придется удовольствоваться бескровной «охотой на лис». Как известно, в спорте «охотой на лис» называется совершенно безобидная радиоиrpа, заключающаяся в том, что человек, вооруженный ручным пеленrатором, ищет спрятанные в лесу передатчики «лисы»). Вот за такую «охоту» даже настоящие лисы проrолосовали бы в парламенте всеми четырьмя лапками.
В российской rородской rеральдике лиса является «rоворящей» эмблемой, указывающей на те районы, rде издавна занимались добычей лис и выделкой их шкур. В отличие от rерманской rеральдики с ее строrими канонами в русских rербах ли.сы изображены по¬разному: идущими, беrущими или стоящими на месте. За иллюстрациями можно обратиться к rербам Саранска, Cypryтa, Ceprиевска, Тотьмы, Мезени и друrих ropoдов.

Лось. Как объект религиозно-мифологической системы образ Лося появляется, видимо, начиная с неолита в северной части Старого и Нового света (палеолитические свидетельства или отсутствуют, или недостаточно надёжны). Известны начальные изображения Лося или стад Лосей, Лося и человека (чаще всего в ситуации охоты, иногда — поклонения человека Лосю);

Лось
беременной или рожающей лосихи (ангарские петроглифы); Лось (или стадо Лосей) вместе с рыбами, птицами, лодками, следами охотников-лыжников и т. п. (урочище Залавруга близ Беломорска). Эти изображения, а так-же ритуалы (у эвенков родовые святилища — бугады представляли собой скалы, скрывающие внутри зооморфного предка — звериную мать в виде лосихи или самки дикого оленя) помогают определить прежде всего космологическую роль Лося. Согласно эвенкийской традиции, дух-предок уводит человеческую душу шамана в мир зооморфных духов в нижнем царстве, являющемся шаманской родовой территорией (ср. изображение Лося на гробницах, саркофагах скифской эпохи, на Центральном Алтае); там душу приводят к священному дереву, где её встречает мать-зверь шамана в образе лосихи (или оленихи), лежащей у корней дерева. Она проглатывает человеческую душу шамана и рождает главную шаманскую душу (харги). Вместе с медведем Лось образует у эвенков пару основных зооморфных образов космологической схемы: погоня медведя (манги), находящегося в верхнем мире, за Лося (хэглэн) порождает чередование дня и ночи; лосиха (харги), находясь в нижнем мире у корней мирового дерева, рождает для земли (средний мир) зверей и людей, души которых после смерти уводятся духом предков и хозяином нижнего мира — медведем (манги) обратно в нижний мир. В среднем мире борьба Лося (дух лукгэн) и медведя (хаттала) определяет, контролирует и регулирует систему фратриального дуализма, глубинно связанного с космологическим дуализмом. И Лось, и медведь являются покровителями двух противопоставленных друг Другу фратрий племени. Ритуал поединка Лося и медведя (у эвенков он происходит на племенном собрании) на фратриальном уровне (Лось нередко в разных традициях является тотемом) реализует космогонический поединок этих зооморфных образов. Связь Лося с верхним миром, в особенности с солнцем (рога Лося — лучи солнца), подтверждается мифологическим образом космического Л. Хэглэна (Хэглуна) у эвенков, отождествляемого с созвездием Большой Медведицы (в русской народной традиции это созвездие также иногда называется «Лось»). С Лосем Хэглэном как образом Большой Медведицы соотнесён образ телёнка Хэглэна, воплощённый в Малой Медведице. У эвенков, кетов, ряда самодийских и других народностей существует миф, который объясняет возникновение Большой Медведицы, а также Млечного пути в результате погони охотников за Лосем. Более архаичен эвенкийский миф о космическом Лосе— Хэглэне, похищающем солнце и уносящем его в небесную тайгу, и богатыре Маине, выступающем в функции духа-охранителя, устанавливающего и охраняющего смену дня и ночи. Маин бросается в погоню за Лосем на крылатых лыжах, к полуночи настигает его и возвращает людям очередной день. Сходный сюжет о гигантском Лосе, преследуемом охотником, известен у других народов Сибири и индейцев Северной Америки. Апачи приписывают убийство Лося их культурному герою; иногда в роли культурного героя выступает сам Лось; легенде индейцев ото Лось даёт людям огонь и посылает их в построенное для них селение. Многие племена Великих равнин Северной Америки знают мотив Лося-мужа или Лосихи-жены. У индейцев омаха Лосю принадлежит демиургическая функция: он приказывает ветрам прогнать воды, покрывавшие в начале землю; воды отступают, а выступивший из-под них холм становится началом земли. В ряде случаев Лосб выступает как персонаж демифологизированной животной сказки, нередко как образ вселенной и дух — помощник шамана, его ездовое животное. Ритуал охоты на Лося, его убийство, разделка туши с соблюдением определённого порядка и правил, пиршество, «кормление» духа, обмазывание губ свежей кровью, церемония захоронения глаз и костей Лося, «поднимание костей» на особый помост и т. п., как и обычай передачи убитого Лося в дар чужому роду, позволяют говорить о Лосе как объекте шаманского культа. Ср. также обычай сибирских народов украшать жилище рогами Лося (или оленя) или употреблять их как талисман против злых духов, использование схемы рогов Лося в орнаменте, табуистические обозначения Лося («сохатый», от соха, «ро-га», в разных традициях; «длинные ноги» у марийцев, «зверь» у орочей, сроков, ульчей и т. д.). Вместе с тем образ Лося и в религиозно-мифологических представлениях, и в ритуале часто дублируется образом оленя (ср. гибридный образ шаманского духа калира у эвенков — огромный олень с рогами Лося и хвостом рыбы или образ Лося-оленя на шаманских колотушках).

Мамонт. Источниками для реконструкции мифопоэтического образа Мамонта являются его изображения (гравированные, древнейшее из них в пещере Ла-Мадлен, Франция; живописные, скульптурные), известные во всей северной зоне Евразии, Китае и на некоторых смежных территориях, а также бытующие там же мифы, легенды, сказки, поверья, приметы и т. п.
Мамонт
Подавляющее 'большинство мифологических сюжетов, связанных с Мамонтом, относится к одному из трёх циклов:
мифы о творении (эвенкийские сказания о Мамонте, сотворившем вместе со змеем землю, и шаманский миф о М., забравшемся в воду и выворачивавшем бивнями песок, землю, камни; представление о Мамонте, стоящем в космическом океане и поддерживающем мир, и др.), мифы этнологического характера, объясняющие те или иные особенности рельефа либо происхождение данной традиции; мифы о метаморфозах (Мамонт как «превращённое» животное). Согласно наиболее распространённым представлениям (у народов Сибири и Дальнего Востока), Мамонт - очень крупное («как пять-шесть лосей», по одному из определений), часто самое крупное животное, вызывающее страх или смешанное со страхом удивление и почтение. Мамонт боится солнечного света и поэтому живёт под землёй (где прокладывает себе рогами узкий путь; у ненцев распространены рассказы о подземном рёве Мамонта), иногда на дне озёр и рек. С Мамонтом связываются образование речных русел, обвалы берегов в половодье, страшный треск льда при ледоходе и даже землетрясения и пр. Считается, что Мамонт ест растения, землю и быстро бегает. У русских и эстонских крестьян существовали поверья о том, что Мамонт - подземное животное. Эти представления близки к описанию Индрика-зверя в русской «Голубиной книге»: «Живёт зверь за Океаном-морем. А рогом проходит зверь по подземелью, аки ясное солнце по поднебесью, он проходит все горы белокаменные, прочищает все ручьи и проточины, пропущает реки, кладязи студёные. Когда зверь рогом поворотится, словно облацы по поднебесью, вся мать-земля под ним всколыбается..., все зверья земные к нему прикланятся, никому победы он не делает». Представление об Индрике (Индроке, ин[о]роге, единороге и т. п.) как рогатом животном гибридной природы (голова и хвост коня, тело рыбы), вера в существование которого засвидетельствована многочисленными «физиологами» и «азбуковниками», делают весьма вероятным предположение об отражении в образе Индрика - ин[о]рога-единорога именно представлений о М. Возможно, и сама форма имени отразила распространённое у народов Сибири название М. типа ненецкого j?ar) (ja?) hora, «земли бык», откуда могли легко возникнуть формы типа *jen-r-, •jindr-, *jindor-, предельно близкие к русским обозначениям Индрика; ср. также хантыйско-казымское название Мамонта «мув-хор», хантыйское «мы-хор», «мы-кар», мансийское «ма-хар», букв. «земли олень-самец».
В некоторых традициях Мамонт двух- или трёхприроден и трактуется не столько как отдельное особое животное, сколько как возрастная трансформация других животных. Так, на Васюганье обские угры представляли его себе в виде страшного подземного животного, которое в молодые годы имело облик лося, а в старости, потеряв зубы и рога, переселилось под землю или в воду и переменило свой облик (в частности, у него выросли новые рога, но уже не ветвистые, а прямые). Нарымские селькупы сходным образом представляли один из двух различавшихся ими видов Мамонта - т. н. «сурпкозар» («зверь-Мамонт»), способный обитать и на земле, и в воде. Другой вид Мамонта нарымские селькупы называли «кволи-козар» («рыба-Мамонт»), полагая, что такой Мамонт похож на щуку; дожив до тысячи лет, он приобретал огромные размеры и спускался под воду в озеро. У селькупов распространено также поверье о Мамонте-щуке («кошар пиччи»), который живёт в «чёртовых озёрах», от старости оброс мхом, крадёт у людей рыбу из снастей и даже может съесть человека (характерно, что выдра, дух - помощник шамана иногда называется тем же словом, что и Мамонт; то же относится и к обозначению изображения выдры на шаманском нагруднике). У кетов термином q?t-tel' («М.-щука») обозначают «животное, о котором поют шаманы» (некоторые кеты называют это животное крокодилом). Образ Мамонта-щуки (или Мамонта-рыбы) и типологически близкие образы гибридных чудовищ известны и у других народов (у салымских хантов, манси и др.). Образ Мамонта-рыбы (к?р-балык) известен в алтайской традиции (некоторые исследователи приравнивают этот образ к образу кита); в одной телеутской сказке Мамонт-рыба, - «глава рыб, с обрубленной пастью», сын морского царя, покровителя шаманов (широко распространены изображения этого животного на шаманских бубнах). Вместе с тем Мамонт-рыба участвует и в сотворении мира (у алтайцев же известны и другие гибридные образы, так или иначе соотносящиеся с Мамонтом:
Мамонт-змей о девяти головах; мифическое чудовище, достающее верхней губой небо, а нижней - землю; огромная птица кар-гуш, похищающая детей, и т. п.). Казымские ханты считали Мамонта подземным видоизменением лося, медведя и щуки, совершающимся в старости (отсюда различение особых видов Мамонта в зависимости от их происхождения). Эвенки северного Прибайкалья описывали Мамонта как большую рогатую рыбу, живущую в море; иногда представляли в виде полурыбы-получеловека с головой сохатого, нередко с ногами. Эвенкийское название Мамонта (сэли, хели и т. п.) соотносится со словом «эхеле», обозначающим ящера - главного шаманского духа-помощника. Енисейские эвенки и якуты, заимствовавшие у эвенков слово для обозначения Мамонта, напротив, считали его враждебным и вредным животным, живущим в земле, на побережье Ледовитого океана, но оставляющим следы и на поверхности земли в виде троп и озёр; якуты связывают Мамонт и с водой: для них он (букв. «водяной бык») - дух-хозяин воды, водное животное, сокрушающее своими рогами лёд. У палеоазиатов северо-восточной Азии гибридные образы Мамонта встречаются гораздо реже, описания ближе к реальности. Вместе с тем у этих народов более развит мифологический фольклор, связанный с Мамонтом, эта тема более последовательно соотносится с ритуалом. В чукотской сказке люди находят бивни., торчащие из земли, окружают их, бьют в бубен и произносят заклинания, в результате чего появившийся костяк Мамонта обрастает плотью, которая идёт в пищу людям. Согласно эскимосской этиологической легенде, бивни Мамонта принадлежали огромным оленям, пришедшим с востока и истреблённым великим чародеем. Сведения маньчжуров и китайцев о Мамонте, заимствованные у северных соседей, подверглись некоторой трансформации и отчасти влиянию местных традиций. Мамонт представляется в виде исполинской мыши (или крысы), которая живёт далеко на севере, подо льдом.
Таким образом, Мамонт соотносится с нижним миром, водой и, следовательно, со смертью и царством мёртвых. По мнению селькупов, рогатый Мамонт охраняет вход в «землю покойников», т. е. в нижний мир. В эвенкийском мифе о Мамонте в воде или о чудовище калир-кэлур эти зооморфные существа живут на севере или в средней части нижнего шаманского мира, на большой реке, текущей в стране мёртвых. В кетской сказке-мифе о разорителе орлиных гнёзд Мамонт - основное животное (видимо, хозяин) нижнего мира и противопоставляется хозяину верхнего мира - орлице. У алтайских народов k?p-балык («Мамонт-рыба») - основной спутник шамана. Вместе с тем в сибирских традициях Мамонт, вероятно, соотносится также со средним и верхним мирами, а иногда и со всеми тремя мирами. Именно этим (помимо общей неопределённости представлений о внешнем виде Мамонта) было, видимо, вызвано мифопоэтическое конструирование гибридных, смешанных образов, в которых элементы Мамонта сочетались с характерными чертами других животных. В этом отношении весьма показательно, что Мамонт соединяется не только с другими зооморфными классификаторами нижнего мира (рыба, змей, ящер), но и такими символами среднего мира, как лось, олень, конь (Индрик), медведь (впрочем, у селькупов медведь был главным духом нижнего мира, и в этой функции его образ сливался с образом Мамонта), или верхнего мира, как птица (представление о Мамонте как исполинской птице отмечено среди обских угров, селькупов и эвенков). Таким политерионам, как Мамонт, иногда соответствуют развёрнутые цепочки зооморфных образов с той же символикой, что подтверждает свойственный мифопоэтическому сознанию принцип универсального моделирования (в этом контексте образ Мамонта сопоставим с другими политерионами - макарой, Индриком, «комплексными» зверями на печатях древней культуры долины Инда, грифонами и т. п.) и трансформаций, предполагающих «склеивание» зооморфных образов или их переход из одной формы в другую во времени; ср. превращение лося в старости в Мамонта.

Морской Гребешок ¬ В христианской иконоrpафии paковина морской rребешок с XII века стала изображаться в знак дальнеrо морского паломничества, поэтому она является aтрибутом апостола Иакова старшеrо, св. Роха и друrих христианских святых, coвершивших плавание с целью поклонения заморским святыням.
Раковины морской гребешок
В изобразительном искусстве paковина морской rребешок, как эротическая эмблема плодородия вод, по праву принадлежит рожденной из морской пены боrине любви Афродите. На полотнах Пуссена, Тьеполо, Тициана и Боттичелли прелестница¬боrиня либо стоит посреди моря в большой раковине, либо держит в своей белоснежной ручке экземпляр поменьше. Дрyrая, rиrантская раковина, yвлекаемая запряженными в нее морскими коньками, служит в качестве колесницы повелителям морей ¬ Нептуну и rалатее. в сценах, посвященных золотому веку, плоские раковины заменяют посуду.
Рождение Венеры - худ. Сандро Боттичелли
В длинную витую раковину rpoмкo трyбят персонифицированные ветры и человек-амфибия Тритон.
В истории первобытных обществ редкие и наиболее красивые раковины использовались не только как амулеты и талисманы. У островитян они зачастую иrрали роль денег или почетных знаков, yкaзывающих на высокое социальное положение их обладателя.
В эмблематике эпохи Ренессанса плотно закрытая раковина-жемчужница была символом надежной защиты сокровищ, однако в наше время значение дaнной эмблемы иное. Теперь она выражает затворничество и самокопание человека, добровольно отrородившеrося от внешнero мира.

Муравей – Мифологическое значение Муравья (муравьев) во многом объясняется их биологическими особенностями – малостью, делающей Муравья как бы минимальной счетной единицей («квантом»), множественностью, подвижностью, коллективностью, которая проявляется в формах их совместного существования и деятельности, приспособляемостью к среде обитания и т. п. В мифопоэтических и культурно-исторических традициях с Муравьем связываются различные символические значения. В Китае Муравей символизируют справедливость, праведность (иногда добродетель, патриотизм и эгоизм); белый Муравей в буддизме — символ кротости, самоограничения (в некоторых других традициях — образ разрушения). В предсказаниях роль Муравья двояка: они указывают и благой (у эстонцев), и плохой (у болгар, швейцарцев) исход. Разрушение муравейника во многих традициях символизирует несчастье.

Муравей
В иудаистической и соответствующей мусульманской легендах зафиксирован мотив Муравьев., учивших царя Соломона мудрости и смирению; в мусульманской традиции Муравей— одно из десяти небесных животных. В Индии чёрные Муравьи почитаются как священные насекомые. Полезными считаются Муравьи у индейцев зуньи. Муравьи. уничтожают следы человека и сбивают с толку преследователя (отсюда — особая ритуальная функция т. н. «муравьиного общества» в танцах зуньи). Лечебные свойства Муравья отмечены во многих традициях. Напротив, согласно представлениям индейцев пуэбло, за разорение муравейника или обливание его мочой Муравьи насылают болезни, которые могут быть вылечены только специальным муравьиным врачом или муравьиным обществом. Аранта считают, что укус Муравья особого вида убивает медицинские способности лекаря. Наличие у Муравья ряда свойств, напоминающих человеческие (в частности, таких, которые приписываются идеальному че-ловеку), позволяет объяснить представления о Муравье как превращённых людях или, наоборот, о том, что люди некогда были Муравьями. Такое поверье отмечено у индейцев хопи; апачи называ-ют индейцев навахо муравьиным народом; в некоторых индейских традициях считается, что женщины, вступившие в связь с белыми людьми, превращаются в красных Муравьев, и т. п. Нередко подобные превращения связываются с громовержцем. Так, мирмидоняне (т. е. «муравьиные люди»,), колонизовавшие остров Эгина, ведут своё начало от Мирмидона, сына громо-вержца Зевса и Эвримедузы, к которой Зевс явился в виде Муравья. По другой версии, Зевс по просьбе царя Эгины Эака превращает Муравьев в людей, после того как всё население острова погибло от чумы. Под водительством Ахилла мирмидоняне упорно и ревностно сражаются под Троей. В «Ригведе» (I 51, 9) есть упоминание об одном из превращений громовержца Индры, который «в образе Муравья пробил насыпи стремящегося к небу, уже возросшего, но (всё ещё) растущего». Превратившись в Муравья, Индра незаметно вползает на насыпь вражеской кре-пости. Благодаря хитрости (предельное уменьшение в размерах, тогда как противник стремится увеличить свои размеры) Индра одерживает победу (в германском фольклоре известен сюжет о Муравье, проносящем в темницу шёлковые нитки, из которых плетётся верёвка, с тем чтобы узник мог выбраться на волю). Вольга русских былин, обладающий даром оборотничества, превращается то в сокола, то в Муравья, проникающего через подворотню из рыбьего зуба (трансформированное противопоставление неба и подземного царства, нижнего мира); сходный мотив (превращение в сокола и в Муравья) связан в русской сказке «Хрустальная гора» с Иваном-царевичем: обернувшись Муравьем, Иван-царевич проникает через маленькую трещину в хрустальную гору и освобождает царевну. Дар превращений герой сказки получает за справедливый делёж павшей лошади, при котором её голову он дал Муравью. Мотивы связи земли (или подземного царства) с небом нередко актуализируются в частных мифологемах, иногда достаточно сильно трансформированных [ср., например, миф индейцев карири (чако) о красных Муравьев, подточивших дерево, по которому первые люди влезли на небо, или шанский (Индокитай) космогонический миф о создании земли белым Муравьями, принёсшим её из первородной бездны], а также в более общем представлении об особом «муравьином» пути, который либо идёт с земли на небо, либо находится на земле (мотив, связываемый и с темой превращения людей в Муравьев) или на небе (иногда он ассоциируется с Млечным путём). Посредническая функция Муравья объясняет и их роль как посланцев бога-змеи в ряде западноафриканских традиций или мотив связи Муравья с миром мёртвых (так, туземцы Новой Гвинеи верят, что после первой смерти может наступить и вторая смерть, когда душа превращается в Муравья; у индуистов и джайнов известен обычай кормления Муравьев в дни, связанные с поминовением души, и т. п.). Связь Муравья с землёй или даже с нижним миром и одновременно с процветанием и богатством, иногда с основным (или даже единственным) культурным растением данного ареала, дающим и пищу, и опьяняющий напиток, отражена во многих традициях в самых разных формах. Ацтеки считали, что чёрные и красные Муравьи показали Кецалькоатлю место, где растёт маис. В евразийском ареале широко распространён фоль-клорный мотив 249 (по Аарне) о Муравье и кузнечике (сверчке, стрекозе), где речь идёт о своевременной заготовке запасов; этот мотив, получивший обработку в известной басне Эзопа (ср. также в библейской традиции: «Муравьи — народ не сильный, но летом заготовляют пищу свою»; Притч. 30, 25), зафиксирован и в некоторых индейских традициях Северной Америки. В полесских ритуалах вызывания дождя (которые имеют параллели и в южнославянской традиции) дети разрушают муравейник палкой (кием), имитируя болтание палкой в колодце (при этом Муравьи соотносятся с брызгами воды по принципу: «сколько муравьев, столько и капель»). Муравейник разгребают и для того, чтобы Муравьи. принесли хорошую погоду (солнце).
С особой ролью Муравья в мифопоэтической теме неба и земли, жизни и смерти соотносится в конечном счёте и его спасительная, в частности целительная, функция (ср. широкое использование Муравьев в народной медицине). Особые мифологические представления связываются и с муравейником. У ряда финноугорских народов известен обряд жертвоприношения лесным духам, совершаемый на муравейниках. В Западной Африке (в частности, у племени сусу) муравейники иногда рас-сматриваются как жилище демонов. Аборигены в Майсуре (Индия) считают муравейники местопребыванием кобры или змей-нага. Муравейник нередко трактуется как символ плодородия. В этой связи заслуживает внимания мотив «Муравья и куча зерна», известный в разных версиях: например, в басне Леонардо да Винчи, сюжет которой восходит к фольклорной тради-ции, зёрнышко проса просит у Муравья снисхождения и обещает вернуться к нему сторицей; довольно широко распространён вариант муравьиной помощи человеку, когда Муравьи по зёрнышку переносят всю кучу, выбирают все зёрна из скирды, пересчитывают все зёрна и т. п.; ср. русскую сказку «Василиса Прекрасная» (Афанасьев, № 222) или новогреческую сказку о царском крестнике, в которой действует и Царь-Муравьев (Крапчика), помогающий крестнику. Иногда идея плодородия в связи с Муравья с муравейником воплощается не в количественных формах (счётное мно-жество, мотивирующее тождество типа «сколько Муравьев, столько и зёрен»), а в виде указания источников плодородия. У племени коркус в Центральной Индии известны мифы, в которых Махадео (Шива) создаёт из красной почвы муравейника первую человеческую пару — мужчину и женщину. У другого центральноиндийского племени дхангаров существует представление, что из муравейника произошли первые овца и баран; чтобы устранить ущерб, наносимый этой парой посевам, Шива создал дхангаров.

Муха. Мифологическая роль Мухи связана с её малыми размерами, назойливостью, нечистотой. Эти особенности определяют символическое значение образа Мухи. У древних евреев Муха считалась нечистым насекомым и не должна была появляться в храме Соломона. Её вредоносные качества (от мора, приносимого Мухой, обезлюдел Левант) в сочетании с многочисленностью Мух объясняют сравнение с Мухой ассирийских или египетских войск в библейской традиции. Христианская традиция усвоила образ Мухи — носительницы зла, моровой язвы, греха, ведущего к искуплению.

Муха
В ряде случаев образ Мухи соотносится с персонифицированными мифологическими образами, чаще всего воплощающими силы нижнего мира. Так, многие демоны, злые духи, персонажи, фигурирующие в чёрной магии (в частности, в «чёрных» заговорах, колдовстве), связаны с Мухой. В иранской мифологии демон смерти Насу («труп») представлялся в облике отвратительной трупной Мухой, прилетающей после смерти человека, чтобы завладеть его душой и осквернить тело. Верховный вождь адских сил Вельзевул — учредитель ордена Мухи, с которым связаны и Молох, Ваал, Левиафан и другие, занимающие разные места в иерархии этого ордена. Известны и иные формы воплощения мушиных образов в мифологии (ср. способность скандинавского Локи превращаться в Муху, которая жалила его жертвы, подвергая мучениям; мотив превращения сказочного героя в Муху, что облегчает ему выполнение своих задач). Несколько другую категорию составляют т. н. «мушиные» боги, повелители Мух, защищавшие людей от укусов Мух. Таков был Вельзевул, которого почитали ханаа-неяне и филистимляне. Ср. одну из ипостасей Зевса — Апомийос («отвратитель Мух»), которому ежегодно в Актийском храме приносили в жертву вола [косвенное отражение той же связи в мотиве вола и Мухи. (ср. более известный случай — вол и лягушка) или в мушином опахале в форме кустистого взъерошенного бычьего хвоста, выступающем в буддизме как эмблема власти, мощи, покровительства, превосходства, также — подчинения; подобные же опахала в Китае используются в магических обрядах]. Жертвоприношения от Мухи, совершаемые, очевидно, в пользу мифологического персона-жа, обладающего властью над Мухами или успешно с ними борющегося, из-вестны и в Риме (совершались в храме Геркулеса). Мифологическая отмеченность Мухи актуализирует тему малого, ничтожного, вредящего большому и значительному. Эта тема так или иначе отражается и в клишированном библейском образе Мухи в помаде (эквива-лентном образу ложки дёгтя в бочке мёда), и в эзоповской басне о Муха на колеснице (и её фольклорных источниках), и даже в символическом образе вечности, бессмертия — Муха в янтаре. Помимо уже отмеченного превращения героя в Муху, ср. такие мотивы: Муха строит терем, Муха попадает в сеть к мизгирю (пауку), Муха летает над головой, служит приметой при узнавании невесты; Муха берётся героем для напоминания; Муха и блоха (хвастовство — состязание на тему, кто больше досадит человеку; мена жильём между ними); Муха забывает имя; Муха, убитая на носу судьи; происхождение Мух в результате соития брата и сестры, по воле верховного бога и т. п. Связь энтомологического и астрального кодов в теме Мухи. отражена в названии созвездий. Образ Мухи иногда включается в состав других образов с богатой мифопоэтической семантикой; ср., например, обозначение мухомора как «мушиного» гриба — рус. мухомор. Иногда Муха выступает в мифопоэтических источниках как представитель класса насекомых в целом, и в этом случае её характеристики становятся или более нейтральными (малое, летающее, жужжащее и т. п.), или, наоборот, более разнообразными и эвентуальными.

Мышь. Роль Мыши в мифопоэтических представлениях в значительной степени объясняется её особенностями, в частности малыми (в сравнении с дру-гими млекопитающими) размерами. Широко распространены представления о Мышь как хтоническом животном и о её связи с грозой (громом). В мифах различных народов Мышь нередко выступают как дети неба (обычно громовержца) и земли. У народов древнего Средиземноморья (Египет, Палестина, Греция) общеприняты и представления о происхождении Мыши из земли. Страбон называет мышей из земли рождёнными , по его же свидетельству, тевкры называли их сыновьями земли. Известны также мотивы падения Мыши с неба на землю во время грозы и поражения Мыши молнией. В средние века бытовали представления о зарождении Мыши от грозы. Античные авторы (Теофраст, Элиан) отмечали способность Мыши своим поведением предсказывать погоду, особенно грозовую. Оживлённое движение мышей перед грозой («танцы») и их «пение», соотносимое со звуковым эффектом деятельности громовержца (гром), могли трактоваться как своеобразный земной пролог, в котором излагалось (с соответствующим снижением) содержание небесной драмы.

Мышь
В этом контексте свист, звон, барабанный бой, которыми изгоняли крыс и мышей, можно сопоставить со звоном колоколов, битьём по железу и стрельбой в воздух с целью разогнать ведьм перед грозой. К этому же кругу тем примыкают многочисленные указания на профетические функции Мыши в греческой, римской мифологии, мифологии народов Древней Месопотамии. Согласно Плинию, персидские маги считали Мышь наиболее относящимися к религии животными. В Средиземноморье (особенно восточном) долгое время сохранялось немало мышиных гаданий и примет. У малоазийских греков существовало убеждение, что при нарушении супружеской верности Мыши производят страшное опустошение в доме. Часто с Мышью связываются предзнаменования смерти, разрушения, войны, мора, голода, болезни, бедности; греки изготовляли монеты с изображением Мыши, использовавшиеся в качестве амулетов против всего недоброго, в Египте боялись увидеть Мышь в определённый день (напротив, белая Мышь часто рассматривалась как благое предзнаменование). Использование Мышей в гаданиях и ворожбе — постоянная тема средневековых ведовских процессов. «Киприанов кодекс» указывает особый вид предсказаний — «мышеписк» (наряду с «громовником»). По украинской примете, «як миша ют волот [верхнюю часть снопа], так буде хлеб дорог».
В Греции начиная с гомеровской эпохи был распространён культ Аполлона Сминфейского (от греч «мышь»), атрибутом, символом и священным животным которого была Мышь. Иногда Аполлон Сминфейский изображался стоящим на Мыши. Аполлон был не только истребителем Мышей и охранителем от них, но и их покровителем. Возмож-но, он и сам первоначально представлялся в виде Мыши. С Мышью связаны и такие женские персонажи, как баба-яга, Холле, Мокошь, Параскева Пятница (у болгар со святой Петкой соотносил-ся мышиный праздник — «мишин день»).
Многие мифологические представления о Мыши обнаруживают сходство с представлениями о музах в греческой мифологии и генетически связанных с ними персонажах. Родителями Мыши являются громовержец (или небо) и мать-земля (жена громовержца), родителями муз — Зевс-громовержец или Уран (небо) и Мнемосина или Гея (земля). Место рождения или обитания Мышей и муз — гора (ср. буквальный смысл пословицы «Гора родила мышь»). Мыши соотносятся с огнём, водой, мировым деревом, музы — с каменным столпом. Предводитель Мышей — мышиный царь или Аполлон Сминфейский, предводитель муз — Аполлон или Дионис. Форма организации Мышей и муз — хоровод, атрибут — стрела (через гонителей у Мышей, через Аполлона у муз), функции (деятельность) — болезнь — здоровье (нанесение ущер-ба — исцеление), ослепление, пение, танцы, прорицание (ворожба), память — забвение (вкусивший пищу, к которой прикасалась Мышь., забывает прошлое; ср. роль мёртвой воды, Леты, противостоящей Мнемосине, а также образ Мыши как олицетворения смерти в разных традициях), «неистовство», дрожь, хаотическое оживление (у Мыши перед грозой, у муз в связи с вдохновением, творчеством) и др. Мифологический мотив превращения женщин в Мышей определённо реконструируется на основе фольклорных данных, в частности на основе сказочного мотива превращения ведьмы (женщины, девицы) в Мышей. (ср. также мотив превращения дьявола или человека в Мышь. и, наоборот, превращения Мыши в человека; в мотиве «Мышь, прогрызшая дыру в ковчеге» Мышь выступает как превращённый дьявол или даже женщина). Имеется и ряд других фольклорных сюжетов, основанных на взаимопревращении или тождестве девиц и Мышей: русские сказки типа «Морской Царь и Василиса Премудрая», Афанасьев, № 219—226; «Ночные пляски», Афа-насьев, № 288—298; в этом же ряду стоит сказка, записанная в 1-й половине 19 в. на острове Рюген: мать проклинает семь дочерей за нарушение ими запрета в великую пятницу, дочери оборачиваются Мышами. и бросаются в воду, мать с горя превращается в камень, вокруг которого ночью танцуют и поют дочери-Мыши.
Ядро «мышиной» мифологии в разных традициях обрастало и более специфическими локальными мотивами. В Древней Индии Мышь. связывались с Ганешей — сыном Рудры, который типологически сопоставим с Аполлоном и Асклепием. В некоторых традициях Мышь. участвует в космогонических мифах или даже выступает в функции культурного героя. Обилие сказочных мотивов с участием Мыши. [малость Мыши в сочетании с большим эффектом её деятельности: Мышь спасает льва, пугает до смерти человека, разбивает золотое яйцо, помогает сделать то, что непосильно многим (русская сказка о репке), и др.; борьба (в частности, Мыши и кошки); Мышь — превращённая невеста (заколдованная невеста или невеста дьявола) и т. п.].
Мифологические значения образа Мыши согласуются с ролью мыши в народной медицине, ритуалах, магии. Согласно ветхозаветной традиции, филистимляне приносили в жертву фигурки золотых Мышей для сохранения страны от чумы (1 Царств 6, 45). В некоторых рукописях египетской «Книги мёртвых» появляется богиня с мышиной головой, олицетворяющая преисподнюю и смерть. Терракотовые фигурки Мышей найдены в раскопках акрополя Аргоса в Ларисе (восточный Пелопоннес). В одном из основных центров неолитической культуры в Чатал-Хююке (Малая Азия) в могиле жрицы (ок. 6-го тыс. до н. э.) среди предметов, символизирующих подземный мир и смерть, найдены обильные захоронения Мышей.
В европейском средневековом искусстве Мышь выступает как олицетворение сатаны (св. Иосиф, мастерящий мышеловку «против козней лукавого», на триптихе работавшего в Нидерландах в 15 в. т. н. Флемальского мастера), смерти (Мышь в изображениях эпидемий в 15—17 вв.), бренности и мирской суеты (образы «мира-обманщи-ка» в графике 16—17 вв.). Популярны темы Мыши (и мышеловки) в эмблематической литературе (ср. обработку этой темы в шекспировском «Гамлете»), в фольклорных композициях с мотивами сказочного «мира наизнанку» (русский лубок «Как мыши кота хоронили»), в «черных гротесках» романтиков (Э.Т.А.Гофмана) , а так же в литературе 20 в. (Ф.Кафка)

Обезьяна. В символике фэн-шуя (китайского искусства благоустройства дома) обезьяна обозначает хитроумие и защиту от неудач.
В древнекитайской мифологии говорится, что отведавшие мяса большой, похожей на человека обезьяны приобретали способность быстро бегать («Книга гор и морей», разд. «Наньшань цзин»).
Остается неясной связь обезьяны с водой, изображенная например, в японской народной сказке о том, что жену подводного царя драконов могла вылечить лишь обезьянья печень.
В облике обезьян изображалось множество божеств. Так, с телом обезьяны было и древнекитайское речное божество Учжици. Здесь тоже прослеживается связь обезьяны с водой.
У народа буи есть миф об оставшихся после потопа двух братьях, женившихся на обезьянах и давших таким образом продолжение человеческому роду.
Обезьяны
Мнения относительно нашеrо rипотетическоrо предка довольно резко и четко разделяются по мысленной линии Bocток ¬ Запад. В странах Востока, особенно в Еrипте, Индии и Китае, обезьяна символизирует мудрость, храбрость, ловкость и самоотверженность. Иное дело ¬ Запад, rде обезьяна сделалась rлавным персонажем язвительных басен и уродливой карикатурой на человека.
Для европейцев обезьяна олицетворяет такие порочные человеческие качества, как глупость, тщеславие, неуравновешенность, жадность, лень и похоть, а применительно к женщине ¬ еще и жеманное кокетство, назойливое любопытство, легкомыслие и болтливость.
Причину тaкoro неrативноrо отношения европейца к обезьяне, вертлявому и визrливому существу из далекоrо и чуждоrо ему мира, понять несложно. Смешные ужимки и кривлянье обезьяны, подражающей человеку, часто воспринимаются как злая пародия на Hero caмoro.
Однако действиям обезьяны не хватает осмысленности, и все ее потуrи сравниться с человеком совершенно напрасны, это «мартышкин труд», осмеянный в баснях.
В мифолоrии индийцев и китайцев божественные обезьяны часто иrрают роль умных и ловких repoeB. Наибольшую славу стяжал индийский обезьяний боr Хануман ¬ отважный воин и верный спутник боrа ¬ rероя Рамы. Хануман нaделен чудесными способностями: он летает по воздуху, меняет свой облик и размеры, а сила ero такова, что позволяет ему вырывать из земли ropы. Будучи еще нeсмышленым младенцем, Хануман попы¬тался проrлотить солнце, приняв ero за аппетитный фрукт, но боr rрозы Индра, защищая небесное светило, метнул в нero свой перун и сломал обезьяньему боrу челюсть. С тех пор ero и прозвали Xaнумaном, т.е. «имеющим разбитую челюсть».
Индийцы очень rордятся своим мифолоrическим repoeM, а представители племени джайтвас, проживающие на Tepритории штата Раджастхан, что на ceвeро¬западе Индии, даже уверяли, что ведут свое происхождение именно от Xaнумaна, поскольку у их князей сохранился более длинный, чем у всех прочих людей, позвоночник, похожий на обезьяний хвост.
Как это ни странно, но во мноrих мифах разных народов утверждается, что обезьяны произошли от людей. Так считали и индейцы Центральной Амери¬ки, высказывавшие мысль, что обезьяны были некоrда человеческим племенем, и жители Юrо¬Восточной Африки, называвшие их «первым народом». Что же Kaсается причин превращения части людей в обезьян, то здесь мнения расходятся. В некоторых индийских мифах повествуется о племени кровожадных людоедов, побежденных людьми и оттесненных ими в rлухие леса. Там каннибалы совepшенно одичали и со временем превратились в обезьян. С этими мифами перекликаются предания африканских племен бамбути и эфе, rласящие о том, что шимпанзе ¬ это древнее племя людей, изrнанное в дремучие леса друrими племенами за свой злобный инеуживчивый нрав.
В древнеrреческой мифолоrии есть упоминание о племени керкопов, Haceлявших остров Питекуса (букв. «обезьяний остров») И превращенных Зевсом в обезьян за их постоянную rнусную ложь.
Южноафриканские зулусы усматривали причину деrрадации людей в их чудовищной лени. Соrласно мифу зулусов, люди африканскоrо племени амафен, coвершенно обленившись, прекратили обрабатывать землю. Решив кормиться за счет труда друrих людей, они привязали к спине рукоятки ставших для них бесполезными мотыг. Со временем эти рукоятки приросли к телу амафенов и обратились в хвосты, все тело их покрылось шерстью, лбы нависли, и амафены превратились в павианов.
По свидетельству мноrих христианских миссионеров, проповедовавших нerpaм, их подопечные были абсолютно уверены в том, что обезьяны умеют rовoрить, но блаrоразумно помалкивают, чтобы их не заставили работать.
Если принять все вышеизложенное за чистую монету, то вопреки общепринятой теории эволюции выходит, что не человек произошел от обезьяны, а как раз наоборот! Мноrочисленные эксперименты, проведенные учеными над человекообразными приматами, убедительно доказывают, что никакое обучение и воспитание не способно помочь обезьяне стать человеком. С друrой стороны, человек, надолrо оторванный от цивилизованноrо общества, леrко приходит в дикое состояние, если только он не обладает большой силой воли и поразительным трудолюбием. Примеров тому, как изолированный от блаr цивилизации человек опускался до уровня животноrо, в истории имеется вeликое множество.
В релиrии мноrих народов Востока обезьяна почиталась в качестве священнoro животноrо. В Еrипте бабуин pacсматривался как символ мудрости, в Китае самка rиббона олицетворяла Maтeринскую заботливость, а в Японии иrрушечная обезьянка до сих пор считается детским оберегом. Однако настоящее раздолье обезьянам в Индии. Там и поныне существуют посвященные им xpaмы, rде обезьяны беззаботно проживают на полном казенном обеспечении. Heсмотря на то что макаки резус, буквально наводняющие штаты Индии, наносят ceрьезный ущерб сельскому хозяйству cтpaны, забираются в дома, воруют и портят вещи, а иноrда даже похищают детей, они тем не менее пользуются полной неприкосновенностью, их даже нельзя проrонять. Совсем недавно в Индии произошел весьма курьезный случай: какая¬то злокозненная макака ухитрилась выкрасть из охраняемоrо кабинета некoero выcoкoro чина папку с секретными документами.
В тибетском буддизме лбезьяне выпала еще более высокая честь. Там священная обезьяна произвела на свет шестерых родоначальников тибетскоrо народа, после чеrо взяла и воплотилась в бодхисатву (святоrо) Авалокитешвару, который, в свою очередь, каждый раз воплощается в очередноrо далай¬ламу ¬ духовноrо отца тибетцев.
В христианстве обезьяне не дозволены подобные вольности, поскольку цepковь заклеймила ее как олицетворение порочных страстей, как символ идолопоклонства и дьявольских ересей.
В изобразительном искусстве, начиная с эпохи Средневековья, обезьяна cдeлалась аллеrорией caмoro искусства, так как художники якобы лишь подражают тому, что уже создано природой. Изображая художника в виде обезьяны, пишущей женский портрет, самокритичные фламандские живописцы философски изрекали: «Искусство ¬ обезьяна природы!»
Что же касается обезьяны как таковой, то она в основном «блистала» в карикатурном жанре. В христианской живописи обезьяна с яблоком в зубах олицетворяла гpexoпадение Адама и Евы.

Олень ¬ Красота и rрациозность этоrо блаrороднoro животноrо неизменно покоряла человеческие сердца во все времена, и даже непримиримый конфликт между христианством и язычеством, совершенно ис¬портивший репутацию мноrих почитавшихся некоrда зверей, ничуть не омрачил ero светлой символики. Все народы мира признавали оленя исключительно позитивным поэтическим символом чистоты, света, созидания, изобилия и дyxoвности. В чуткой повадке лесноrо кpacaвца люди усматривали благоразумную осторожность, а в способности сменять старые pora на новые ¬ эмблему обновления и возрождения.
В мифолоrии народов Европы и Ближнеrо Востока олень часто выступает в качестве вepнoro спутника боrов луны и охоты. Сирийский боr¬покровитель oxoты Ашима изображался в образе rордоrо оленя, а ero кельтский аналоr Kepнуннос ¬ в облике человека с оленьими poraми. У саамов боrиней¬покровительницей оленей была прекрасная Разиайке, а тотемным животным ¬ чудесный олень¬ оборотень Мяндаш, леrендарный poдo¬начальник саамов.

Быстроноrая лань ¬ атрибут rреческой боrини луны и охоты Артемиды и римской Дианы. Керинейскую златороrую лань Артемиды сумел доrнать только боrоподобный Геракл (4¬й подвиr Гepaкла), да и то лишь после Toro, как ранил ее стрелой в ноry. В оленя разrневанная Apтемида превратила охотника Актеона, ocмелившеrося подrлядывать за купающейся красавицей -боrиней. Впоследствии этот мифолоrический сюжет активно использовали в своем творчестве художники эпохи Возрождения и даже cpeдневeковые алхимики.
На оленьих упряжках ездили мноrие шумерские, семитские, хеттские и синтоистские боrи. В начале XIX века в эту божественную кампанию влился и фольклорный лапландский Санта¬ Клаус, чей приезд стал ассоциироваться с наступлением веселоrо Рождества и счастливоrо Hовoro rода.
Во мноrих мифах и сказках блаrородное животное изображается верным дpyrом и помощником rлавноrо rероя: олень служит ему проводником, указывает единственно возможный путь к цели или месту спрятанных сокровищ. Северный олень из сказки r:¬X. Андерсена везет дeвочку Герду в далекое царство Снежной королевы; чудесный олень из сказа П. Бажова «Серебряное копытце» одаривает добрых и честных людей: при ударе о землю у нero из¬под копыт летят драrоценные самоцветы.
В христианской иконоrpафии оленю принадлежит весьма почетное место. Олень, пьющий воду у подножия Kpecта, ¬ символ ujрячей веры и благочестия, топчущий ноrами змею ¬ эмблема уничтожения зла. Волшебный олень с золотым крестом между роrами ¬ атрибут св. Губерта и св. Евстафии.
В изобразительном искусстве Peнecсанса олени везут колесницы лунной боrини Дианы и отцa¬ Времени. Раненный стрелой олень с пучком целебной травы во рту ¬ романтический символ любовного томления. Осторожное и чуткое поведение оленя сделало ero атрибутом аллеrорических фиrур Блаrоразумия и Слуха.
В алхимии, rде, повидимому, сказалось сильное влияние древнеrреческоrо мифа об Актеоне, олень олицетворяет превращение веществ.
Пятнистый олень
В средневековой эмблематике олень ¬ воплощение борьбы со злом. эту эмблему с rордостью носили rерманские воины как символ их мужества, благородства и силы духа. У анrличан эмблема оленя paссматривалась как знак благородного мужскогообщества, олицетворение мужества, утонченности и аристократизма.
В средневековой Франции блаrородное животное ¬ эмблема королевскоro дома Валуа. Эмблема Kороля Карла VI (1380¬ 1422) изображала крылатоrо оленя с короной на шее. Возникновение последней из них связано с любопытной леrендой: коrда войска Карла VII подступили к оккупированному анrличанами и бурrундцами Руану, первым, кто преклонил колени перед законным королем Франции, был выбежавший из леса олень.
В rеральдике скачущий, беrущий, идущий мерным шаrом или стоящий на месте олень может изображаться любым цветом, но только в профиль. За иллюстрацией можно обратиться к российской rородской rеральдике: в rербе древнеrо Ростова изображен стоящий серебряный олень; в rербе Нижнеrо Новrорода ¬ красный олень, шествующий мерным шагом; а в rербе Маrадаиа ¬ скачущий во весь опор белый северный олень. В pycской И европейской rеральдике иноrда допускается и неполное изображение оленя (rолова животноrо или ero pora).
ивописным разнообразием отлича ются эмблемы оленя и в родовых rербах российских дворян. rербовое поле дворян Ростовских, Телепневых и Юсуповых украшает серебряный олень; Ададуровых, Глебовых, Глебовых¬Стрешневых и Лодыженских ¬ золотой олень с зеленой вeтвью во рту. В rербе Воейковых ¬ французская. эмблема оленя с короной на шее, а в rербе Фаминцыных ¬ оленья rолова без poroв.

Орел, орлица, символ небесной (солнечной) силы, огня и бессмертия; одно из наиболее распространённых обожествляемых животных — символов богов и их посланец в мифологиях различных народов мира. Типологически наиболее ранний этап культа Орла отражён в тех мифологиях, где Орел выступает в качестве самостоятельного персонажа (первоначально, вероятно,— тотемистического происхождения). Свидетельства обожествления Орла в качестве особого предмета культа (Казг, «Орел-бог») известны в древней центральной и северной Аравии. Сохранение в этом ареале древних семитских (или даже общесемитских) представлений прослеживается при сопоставлении с угаритским мифоэпическим преданием о Данниилу и его сыне Акхате. Мотив отламывания крыльев у Орла объединяет угаритский эпос с древнемесопотамским, где львиноголового священного Орла Анзу (АНЗУД) должны одолеть сражающиеся с ним боги.

Анзуд
В Древней Месопотамии Орел. был символом божества войны шумерской Нинурты (Нингирсу), в Древней Греции — Зевса (ср. изображение Зевса в виде Орел на Крите), в Риме — Юпитера. У финнов, самодийских народностей, якутов, тунгусо-маньчжурских народов и других народов Сибири культ Орла был связан с представлением его в виде помощника или олицетворения шамана (откуда обычные изображения Орла на шаманской одежде) и культурного героя. Одним из главных подвигов Орла как культурного героя в мифологиях Евразии (особенно Сибири) и Северной Америки является похищение им света или помощь, оказанная им людям в добывании огня. В мифе индейцев йокутов и моно Орел помогает койоту высоко поднять украденное тем солнце и повесить его на востоке. У якутов Орел связан с легендой о принесении им огня; при некоторых обрядах врачевания ритуал высекания огня мог совершать только человек, чьим предком был Орел.
К. Леви-Строс в исследованиях по мифологиям индейцев Северной и Южной Америки называет основным миф о разорителе гнезда Орла. Согласно этому мифу, герой — молодой человек поднимается на дерево, чтобы разрушить гнездо Орла, в южноамериканских мифах — попугая ара (ИЛИ другой дневной хищной птицы). Когда он потревожил птенцов, Орел вступает в переговоры с героем и предлагает ему средство для добывания огня. В других вариантах того же мифа герой с самого начала выступает защитником детей Орла. По мифу индейцев кроу, жил некогда человек. который мальчиком, играя, упал в огонь и обжёг половину лица. С горя он решил уйти из дома. Сверхъестественные помощники рекомендовали ему попросить помощи у Орла, и тот обещал помочь герою при условии, что он защитит его птенцов от водных духов. Герой согласился, и Орел при вел его к солнцу, чьи дети вылечили его с помощью волшебного зеркала. В знак благодарности индеец обучил их разным играм и вернулся к Орлу. Вскоре он убил мифическое водное существо, поедавшее птенцов Орла. Когда дети Орла подросли, они отвели героя домой. Этот миф известен не только у народов современной, но и в древней Америке, ср. ацтекскую легенду об основании Теночтитлана, где, с одной стороны, говорится об Орле, сидящем на кактусе, который рос над камнем (до сих пор Орел, кактус и камень входят в герб Мексики), с другой же стороны, повествуется о поисках дерева, с помощью которого добывается огонь. Аналогичные мифы известны у народов Западной и Южной Сибири — кетов (енисейских остяков), васюганских хантов, тофов тофаларов). Важнейшее совпадение между кетским и американскими индейскими мифами о разорителе гнезда Орла состоит в том, что они являются мифами о происхождении огня, о получении его героем от Орла (попугая, другой птицы или иногда ягуара), обитающего со своими детьми на вершине мирового дерева. Миф имеет далеко идущие аналогии в мифологии древней Месопотамии, в частности в комплексе мифов, реконструированных по ряду позднейших отражений и практически совпадающих с американско-сибирским вариантом.
Согласно шумерскому мифу о Лугальбанде, правителе Урука, Орел Анзуд в благодарность за помощь его птенцам передал Лугальбанде такие свои качества, как быстрота передвижения, способность достичь любого места. Этот миф можно считать ранней литературной обработкой одного из шумерских вариантов мифа о разори-теле (защитнике) гнезда Орла. В мифе о Гильгамеше описано дерево, в ветвях которого Орел Анзуд в гнезде поселил своего птенца. После того как Гильгамеш срубил дерево, Орел пересе-лился в горы (позднейший мотив переселения Орла в горы известен из ак-кадского эпоса). Другой вариант мифа о разорителе гнезда Орла, близкий к кетскому, отражён в шумерском тексте, описывающем, как дети Орел Анзу ведут Нинурту на тот свет (в преисподнюю).
К ближневосточным трансформациям того же мифа (косвенно отраженного и в сказочном фольклоре многих народов, в т. ч. и славян) можно отнести и грузинскую легенду, по которой Орел в преисподней пожирает детей грифа: когда царевич убивает Орла, благодарный гриф вывозит царевича из преисподней. В идентичных чукотском и эскимосском мифах жена Орла является одновременно женой Ворона (ср. аналогии в птичьих мифах о Зевсе). У неё двое детей — орлёнок и воронёнок. Орел запрещает детям летать в опасную для них сторону, но они трижды нарушают запрет, и на третий раз орлёнка похищает чужой Орел. (мотив раздвоения с Орлом.). Орлу удаётся вернуть сына толь ко с помощью Ворона, который у вое точных палеосибирских народов обычно выступает как добыватель огня или света. Противопоставление Орла и ворона характерно для некоторых североамериканских индейских, североазиатских (в особенности якутских) и австралийских мифов. У ин дейцев хайда, цимшиан (и некоторых других) в Северной Америке известно деление на фратрии Орла (или волка) и ворона (что подтверждает тотемический характер соответствую щих мифов). У тлинкитов фратрия Йеля связывается с вороном, фратрия Канука — с Орлом (или волком). По мифу хайда. Ворон, украшавший птиц в своём доме, устал и оттого сделал Орел. плохой клюв. Обратная ситуация представлена в юкагирском предании, согласно которому чёрный цвет ворона объясняется тем, что его клевал Орел. Дуалистический миф якутов противопоставлял светлое божество Хомпорун Хотой — прародителя людей и Орла главе верхних злых духов Хара Суорон — прародителю воронов и той части якутов, чьим тотемом некогда был ворон. С Орлом были связаны белые шаманы, с вороном — чёрные. Подобное соотнесение Орла и ворона как полярно противопоставленных двоичных социальных и ми-фологических классификационных символов характерно для северного ареала Евразии и Америки. То же архаическое противопоставление Орла и ворона обнаруживается в социальной символике и мифах Юго-Восточной Австралии, где различались фратрии Клинохвостого Орла и Ворона. Такое противопоста-вление Орла и ворона облекается в форму дуалистического мифа.
Наряду с сюжетами, где Орлу противопоставлена другая мифологическая птица (Ворон, иногда гриф и т. п.), достаточно широко распространены и такие мифологические мотивы, в которых Орел противопоставляются другие животные, в особенности нижнего (водного) мира.
Чрезвычайно широкое распространение в мифологии и искусстве стран Азии и сопредельных ареалов имеет мотив борьбы Орла и змеи. Согласно аккадскому мифу о царе Этане, некогда змея и Орел дружили, но затем стали врагами после того, как Орел, боясь, что ему и его детям не хватит еды, пожирает змеёнышей. В эпосе Гильгамеша, как и в типоло-гически с ним сходных описаниях в мифах многих других народов, Орел связывается с вершиной древа мирового (ср. О. на вершине кактуса в ацтекском мифе), а змея связывается с его корнями.
Орел
Сходное представление реконструируется для общеиндоевропейского на основании сопоставления древне-исландской традиции с древнеиндий-ской (ведийской). Предполагается, что в древнеюжноаравийских изображениях борьбы Орла со змеей Орел воплощает солнечное божество, а змея — смертоносное начало, связываемое с луной. В древнеамериканском мифе о происхождении миштеков рассказывается, что двое детей богов по имени «Ветер-девять-змея» и «Ветер-девять-пещера» превратились соответственно в Орла и крылатого змея, после чего в качестве культурных героев принесли первые жертвы богам. Сог-ласно мифу о первоначальном пересе-лении ацтеков, имя Орла-змея было у одного из четырёх предводителей ацтеков. Два наиболее распространённых мифологических символа жи-вотных — самого мощного в мире зверей — льва и самого сильного в царстве птиц — Орлов нередко соединяются в едином смешанном образе львиноголового Орла (орлиного льва); ср. Анзуд. В Древней Мексике наз-вания групп воинов-Орлов. и воинов-ягуаров, наоборот, противопоставлялись по деталям культа. В Ветхом завете в видении Иезекииля выступает гибридное крылатое существо, имеющее лики Орла, льва и быка.
Если архетипические мифы о похищении огня обычно связаны с птицей, иногда — с Орлом, то вместе с тем в них можно обнаружить и символику полярно противопоставленной огню стихии — воды. Орел оказывает-ся связанным и с мифом о добывании пресной воды. Так, у тлинкитов Орел предстаёт хозяином колодца с пресной водой. В хаттских и древнехеттских мифах ( в т. ч. в мифе о Телепинусе), в ритуалах очищения царской четы и строительном обряде Орла, как посланца богов, посылают к морю; возвратившись, Орел сообщает, что он видел прежних богов, низверженных в преисподнюю; в ведийском гимне Орел приносит священный напиток сому с неба для бога Индры (РВ IV 27, 1). Из этого видно, что связь Орла с водой определяется его ролью связующего начала между разными мирами (как и в мифе о разорителе гнезда Орла) и разными поколениями богов, в частности как посланца богов, способного быстро покрывать большие расстояния, разделяющие эти миры.
Ч астый мифологический мотив представляет Орла, похищающий ребёнка, которого он чудесным образом спасает (как младенца — Гильгамеша в позднейших версиях легенды, до-шедшей в передаче античных авторов) или возносит к небу (как Ганимеда в греческом мифе, ср. сходный мотив на позднесасанидском блюде 6 в. из Эрмитажа с изображением богини, возносимой священной птицей, и двух мальчиков — символов Митры и Кочи; параллель у равнинных майя и т. п.), или носит на себе героя мифа, переходящего из одного мира в другой.

В хурритском мифе о Гурпаранцаху рассказывается, как Аранцах (хурритское название реки Тигр) превращается в Орла и «по воздуху» летит на Аккад. Те же представления об Орел-реке отражены в древне-хеттском названии реки в Малой Азии Нагаз-параз (буквально «Орел-поток»), имеющем соответствия в древне-европейской гидронимике и поэтому возводимом к общеиндоевролейским названиям рек, а также в архаиче-ском славянском названии реки Орёл. Связью Орла с водой объясняется одно из индоевропейских табуистических названий Орла.: лат., «орёл» (с латинскими производными словами: aquilo «северный ветер», аquilus, «тёмно-коричневый», «коричнево-чёрный» и т. п.) от ациа, «вода».
Принадлежностью к нижнему миру определяется возможность негативной роли Орла. Так, в греческом мифе превращение в морского Орла служит наказанием для Пандрея, брата Про-криды, укравшего золотую собаку из святилища Зевса (чьей птицей был Орел.). У тлинкитов есть миф, где убийца неверной жены находит приют у Орла, женится на орлице и охотится в орлиной «личине», причём подгоняет кита к селению своих бывших соплеменников (то же противопоставление Орел— кит, что и в других американских индейских и палеосибирских мифах).
Некоторые из мифологических, позднее орнаментальных мотивов, связанных с Орлом, засвидетельствованы памятниками изобразительного искусства. Образ Орла, связанный с космо-гоническими представлениями и с мифом о культурном герое, чрезвычайно распространён в символике первобытнообщинного и родоплеменного общества, а также древнего мира (особенно Передней Азии). В Древней Греции Орел (иногда с Перуном в когтях) — важнейший атрибут Юпитера, получающий (особенно в эпоху эллинизма, не без влияния восточных культов) дополнительное значение солярного символа. Искусство Возрождения и последующих эпох отразило традиционные мотивы античной мифологии (Орла, несущий Ганимеда, у Рембрандта). Образ двуглавого Орла, представляющий собой, вероятно, первоначально отражение характерной двучленной (симметрич-ной) структуры многих архаических мотивов, связанных с Орлом, позднее становится весьма популярным в ис-кусстве (уже в древней Малой Азии в хеттский период) и в геральдике. Геральдическое значение Орла характерно ещё для Шумера (Орел с львиной головой), боевая инсигния Древнего Рима, изображение Орла (белый, чёрный, одно или двуглавый) в государственной геральдике Византии, Польши, Германии и других стран (двуглавый Орел— важнейшая составная часть герба царской России).
В библейской метафорике Орел слу-жит воплощением божественной любви, силы и мощи, юности и бодрости духа, но также и гордыни (последнее значение соответствует роли этих птиц в средневековой легенде об Александре Македонском, пытавшемся достичь неба с помощью двух Орлах). Орнаментально стилизованные Орлв— типичная деталь убранства средневековых храмов, особенно романских (для которых характерны «орлиные капители» и «орлиные кафедры»), а также литургических одеяний и предметов (в т. ч. православных). Благодаря легендам из «Физиолога» (стареющий орёл взлетает к солнцу и, окунувшись там в волшебный источник, обретает молодость и здоровье) Орел служит в средние века символом крещения, а также воскресения; углублению религиозно-дидактического смысла Орла как знака возвышенно-пламенной религиозной любви способствуют также легенды об Орле, имеющем обычай возносить своих птенцов к солнцу, а также о сверхъестественной стойкости зрения этой птицы (которая якобы может созерцать дневное светило без ущерба для глаз).
Орел является символом евангелиста Иоанна и одним из «четырёх апокалиптических зверей», а в светской эмблематике — атрибутом правосудия, зрения (в аллегории пяти чувств), гордыни.
Переходящая ещё из древнего мира традиция совмещения в единой композиции полярно противоположных символов — Орла и змея — в средние века обретает значение борьбы Христа с сатаной, а в новое время — переходит в политическую геральдику. Символика Орла как воплощения слова использовалась в 18 в. Э. Свеенборгом. В литературе, особенно поэзии, новейшего времени античные мифологические мотивы (образ поэта как Ганимеда в ранних стихах Б. Пастернака: «Жар предплечий студит объятие орла») переплетены с более поздней средневековой символикой, в которой нередко сочетаются два наиболее универсальных зооморфных мифологических символа — Орел и лев («все пойму. Видя льва, стремящегося следом, И орла. летящего к нему», Н. Гумилёв). А. Платонов в повести «Джан» использовал архетипический образ охоты на Орла, в которой приманкой оказывается человек (как . у индейцев хидатса) и оппозиция охотник: Орел переворачивается (что характерно для мифопоэтической мысли).

Хищная царственная птица, безраздельно властвующая над воздушным про¬странством, издавна считается rорделивой эмблемой верховной власти, величия и господства. Орел ¬ воплощение силы, символ победы, божественного вдохнoвeния и духовного nодьема.
В мифолоrии орел предстает в качестве вepнoro спутника верховных боrов солнца, rрозы и неба. Священной птицей rpеческоrо rромовержца Зевса и римскоrо Юпитера был обыкновенный орел, тоrда как атрибyrом их хеттскоrо аналоrа Тишуба являлся фантастический двуrлавый орел, чье стилизованное изображение мы теперь имеем удовольствие лицезреть в российском rосударственном rербе.
Мифические орлы ¬ моryщественные существа, наделенные не только rpoмaдной физической силой, но и божествен¬ным даром предвидения. Индийский орел гаруба сумел победить всех демонов, а римский ¬ предрек этрусской динас¬тии Тарквиниев власть над Римом.
В релиrиидревнихрим¬ лян орел занял с тех пор ис¬ключительно важное поло¬жение. В эпоху Республики серебряный орел знамено¬вал военное могущество Рима, а во времена Империи золотой орел символизировал вep¬ховную власть цезарей. В момент кремa¬ции тела умершеrо императора жрецы выпускали на волю одну из священных птиц, с тем чтобы она доставила на небеса душу почившеrо властителя.
Христианская релиrия, приспособив столь авторитетную эмблему для соб¬ственных нужд, наполнила ее новым coдержанием. Как символ божественного вдохновения проповедников, орел изображался на церковных кафедрах. В том же значении эмблема орла принадлежала еванrелисту Иоанну Боrослову, распространявшему среди людей Слово Христово.
Дрyrое символическое значение основывается на одном из древних поверий, corласно которому опаливший на солнце крьшья орел падает в море, но не поrибает, а взлетает над морской пучиной на новой паре крьшьев. Этот символ духовного обновленuя ассоциируется у христиан с таинством крещения, поэтому эмблему орла ча¬сто изображали и на крестильных купелях.
В христианской иконоrрафии цap¬ственная птица может быть не только aтрибyrом, но и персонификацией образа Спасителя: орел, улетающий в заоблачную высь, символизирует здесь Вознесение Христа; опускающийся на землю ¬ олицетворяет нисхождение Божьей Mи¬лости. Орел со змеей ¬ одна из мнoro¬численных в иконоrрафии эмблем уничтоженuя зла.
В изобразительном искусстве rордая осанка и зоркий rлаз орла сделали ero aтрибутом аллеrорических фиrур fордыни и Зрения (одно из Пяти чувств).
В алхимии коронованные орел и лев, как властители двух сфер, олицетворяли собой нерасторжимый союз небесного и земного, а также противоречивое eдинство изменчивости и постоянства.
В золотом масонстве орел символи¬ зировал величие, nревосходство и цap¬ственность масонского искусства.
В древней эмблематике орел ¬ отличительный знак верховных боrов, моry¬щественных царей и храбрых воинов. В древности существовало большое количество разнообразных изображений царственной птицы. Орел с человеческими руками ¬ дpeвняя эмблема сирийских солнцепоклонников. Символом солнца орел сделался, вероятно, по двум причинам: во¬первых, люди были убеждены в способности орла подниматься до caмoro солнца, а вовто¬рых, было подмечено, что только повели¬тель царства пернатых может смотреть прямо на ослепительное дневное светило не миrая.
Серебряный орел с расправленными крыльями (аквила, от лат. «aquila» ¬ «орел») ¬ древнеримская эмблема побе¬ды. Великий полководец Рима Гай Maрий (156¬86 rr. до н.э.), победитель rрозных rерманских племен кимвров и тeвто¬нов, поместил эту эмблему на штандарты римских леrионов. Победоносные римс¬кие орлы с триумфом воцарились над 45 странами Древнеrо мира, превращен¬ными в римские провинции. С тех Bpемен полет орла над войском расценивался всеми народами как предзнаменование победы, а воины украшали победоносной эмблемой свое оружие.
Эмблему двуrлавоrо орла, как уже отмечалось, впервые использовали древние хетты. У хеттов ее заимствовали римляне: император Константин (306¬-337) принял изображение черноrо двуrлавоrо орла на золотом поле в связи с переносом столицы империи из Рима в Византий (Kонстантинополь). По ero замыслу, эта эмблемма символизировала две rоловы (столицы) одноrо тела (империи). В 395 rоду, коrда Римская империя окончательно раскололась на две части, двуrлавый орел вошел в rерб Восточной Римской (Византийской) империи.
В 1497 rоду двуrлавый орел на правах престолонаследия перешел к России. Произошло это в результате брака вели¬кoro князя Ивана III с наследницей византийской короны Софьей Палеолоr, племянницей последнеrо императора Византии Константина XI. К тому Bpeмени Византийская империя, павшая под ударами турок, уже перестала существовать, поэтому Россию, как правопреемницу коrда¬то столь моrущественной Византии, стали именовать «Третьим Римом» .
С эпохи Ивана III двуrлавый орел изображался на печатях русских правителей с короной над каждой из rолов, а при царе Михаиле Федоровиче появилась и третья корона, увенчавшая обе rоловы reральдическоrо орла. В коrтях цapственной птицы также находились атрибуты монархической власти ¬ скипетр и дepжава.
В 1882 rоду был утвержден Большой rосударственный rерб с арханrелами в виде щитодержателей и мноrочисленными rербами различных земель, входивших к тому времени в состав Российской
империи, расположенными на крыльях двуrлавоrо орла. Вскоре после Февральской революции 1917 rода по распоряжению вpeмeннoro правительства из rосударственнoro rерба России были удалены титульные rербы и эмблемы монархическоrо характера: короны, держава и скипетр, а в апреле 1918 rода Советское правительство вообще лишило rеральдическоrо двуrлавоrо орла права на существование.
Но колесо истории повернулось вновь, и в 1992 rоду двyrлавый орел снова воцарил ¬ ся в российском rербе.
В эпоху Средних веков эмблема чернoro одноrлавоrо орла получила широкое распространение во всех rерманских землях и княжествах. Причина этоrо явления заключается в том, что в 962 rоду ее унacледовала еще одна правопреемница Дpeвнero Рима ¬ так называемая «Священная Римская империя rерманской нации».
С тех пор эмблему черноrо орла можно было встретить в rербах немецких княжеств, rородов и дворян, а в 1433 rоду repманский император Альбрехт III учредил рыцарский орден Орла.
В средневековой rосударственной reральдике эмблема орла являлась отличительным знаком империй. Исторически эта традиция восходит к Карлу Великому, включившему орла в средневековую reральдику. Эмблемы одноrлавых и двуrлавых орлов входили В rербы Франкской,
Священной Римской, Византийской, Aвстрийской, rерманской, Российской, Испанской и Наполеоновской империй.
Унаследовали rеральдическоrо орла и мноrие бывшие провинции Римской империи, в том числе Сербия (белый двуrлавый орел в красном поле) и Румыния (золотой одноrлавый орел в синем поле).
В современной rосударственной reральдике эмблема орла, как признак национального суверенитета, входит в repбы множества стран в разных частях света.
Орел, несомненно, самая распространенная rеральдическая эмблема, изображающая не только собственно орла, но и opлана, сокола, ястреба, беркута, кондора и друrих хищных птиц. Цветовая палитра эмблемы тоже чрезвычайно разнообразна: rеральдический орел может быть белым, черным, черно¬белым, желтым, золотым, красным, синим, коричневым и бурым. Помимо уже перечисленных европейских стран, сохранивших свою историчес кую эмблему, разномастными орлами отмечены rербы ряда латиноамериканских, арабских и африканских rocyдарств.
Латиноамериканские rосударства обладают эмблемой орла на правах «осколков» Испанской колониальной империи. К ним относятся: Мексика, Панама (темно¬бурые орлы), Боливия и Эквадор (в rербах двух последних изображены черно¬белые андские кондоры).
Арабские rосударства: Еrипет, Ирак, Кувейт, Ливия, Сирия и ОАЭ ¬ придали своим rеральдическим орлам yrрожающий вид и желтый цвет пустынь.
В rербах африканских стран можно встретить орлов различных пород и pacцветок: у Замбии и Малави они темно¬бурые, у Судана ¬ черно¬белый, а в rербениrерии ¬ красный.
Пестрый белоrоловый орел в rербе США, попирающий все каноны rеральдики, отражает не идею национальноrо суверенитета, которому с XVIII века никто не уrрожал, а притязания чрезмерно
самоуверенных янки на экономическое и политическое rосподство в мире.
В российской rородской rеральдике эмблемой орла располаrают Орел (черный коронованный орел на белых воpотах), Черниrов (черно¬белый коронованный орел), Якутск (белый ястреб на вeтке), Суздаль (коронованный сокол в красно¬синем поле) и друrие rорода. Эмблемой белоrо орла отмечены rep¬бы российских дворян Белкиных, Вельяминовых, Куракиных, Левшиных, Отяевых, Хвостовых, Хованских и Шафровых.
Черный орел изображен в rербах Арryтинских¬Долrоруких, Бибитинских, Давыдо¬вых, Дуровых, Жеребцовых, Кутузовых, Ляпуновых, Мятлевых, Нарышкиных, Полуехтовых, Плещеевых, Салтыковых, Собакиных, Херасковых и Цыrоровых.
В rербах Бутурлиных и Мусиных¬Пушкиных можно видеть более редких синихорлов, а в rербе Орловых ¬ Kpacнoro.
Фантастические двуrлавые орлы xa¬рактерны как для российской, так и для западноевропейской rеральдики. Чер¬ный двуrлавый орел украшал rербы мноrих исторических личностей, в том числе
rерб Бертрана Дюrеклена (1320¬1380), выдающеrося французскоrо полководца времен Столетней войны, и знаменитоrо покровителя театра римскоrо папы Александра VIII (1689¬1691). Эта эмблема
вошла и в rербы знатных российских дворян: Вязьмитиновых, rолицыных, Koновницыных, Меншиковых, Сабанеевых, Сперанских, Чичаrовых и др., а в rербовом поле Апраксиных раскинул крылья белый двуrлавый орел.

Оса. Мифопоэтическая символика образа Осы определяется такими её особенностями, как летучесть и изящество, с одной стороны, и навязчивость (усиливаемая монотонным жужжанием), агрессивность, жалящие свойства — с другой. Первой особенностью объясняется в известной мере широко распространённое в ряде традиций представление о том, что Оса— душа человека или превращён-ный мифологический персонаж. В шаманских культурах Сибири было рас-пространено представление о способности души шамана превращаться в Осу и в таком виде достигать неба и бога.
Оса
В Монголии шаманы рассматривали Осу как жилище, в котором укрывается внешняя душа. В эпическом цикле о Гесере лама, задумавший убить Гесера, посылает к нему с этой целью свою собственную душу в виде Осы: каждый раз, когда Гесеру удается схватить Осу, лама теряет сознание. В ряде традиций душа ведьмы также нередко принимает вид Осы (ср. мотив разоблачения ведьмы человеком, который видит, как во время сна душа в виде Осы внедряется в тело ведьмы), в частности, покидая спящую ведьму, с тем чтобы вредить лю-дям. Эти же свойства Осы мотивируют её функционирование в качестве куль-турного героя. В сказке африканских чагга (Танзания) Оса получает огонь от бога; её спутники в полёте за огнём (гриф, орёл-рыболов и ворона) не выдержали трудного пути и погиб-ли; в награду бог делает Осу вож-дём всех птиц и пресмыкающихся и освобождает её от тягот рождения потомства. Как культурный герой, обучивший людей гончарному искусству, выступает Оса и у ряда южно-американских индейцев. Во многих традициях Оса — образец мудрости, хитрости, ловкости, она выступает как посредник или судья (ср., напр., фольклорную схему, используемую в басне Федра о пчёлах и трутнях перед судом Оса.). Тему жаления, укуса Осы актуализирует европейская сказка о том, как лиса приводит медведя к дуплу с осиным мёдом и как Оса наказывают медведя. С этой же темой связана и папуасская сказка о том, как Оса приобрели свою окраску: охотник в лесу случайно наступает на гнездо Ос, они изжаливают его до смерти: ночью охотник является во сне перед женой и просит прийти к нему; наутро жена приходит и предаёт сожжению его тело; Осы сильно обгорают в огне, приобретая чёрный цвет, кроме середины спинки и брюшка, остающихся жёлтыми. Во многих фольклорных текстах (напр., в амхарской сказке) ленивые, склонные к хвастовству, коварные, жалящие Осы противопоставляются трудолюбивым, скромным и мирным пчёлам. Популярны мотивы вредоносности и хищности Ос, получившие разработку и в литературе,— от комедии Аристофана «Осы», где хищные интриганы выступают в виде старцев с утрированно большим осиным жалом, до мифологемы Ос. Мандельштама о могучих хитрых Ос (сильных мира сего), «сосущих ось земную».

Осел. Мифопоэтический образ Осла распространён с глубокой древности (в египетских изображениях Осла известен уже с 4-го тыс. до н. э.). С одной стороны, Осел— священное животное, одна из ипостасей боже-ства, объект культа и т. п., с другой — символ глупости, невежества, упрям-ства, низости, ненависти, насилия, отсутствия достоинства, похоти, жизни в её материально-телесном аспекте (реже Осел рассматривается как воплощение терпения, смирения, умеренности, твёрдости и т. п.; в буддизме Осел— символ аскетизма, униженности; у древних евреев — мира и спасения). В Древнем Египте Осел— одна из форм солнечного божества (в аспекте растущего, восходящего солнца), в то же время с образом Осел связан Сет. В Вавилоне в образе Осла. представлялся бог Ниниб.
Осел
В древне-еврейской традиции Осел выступает как священное животное судей, царей, пророков (ремень из кожи Осла использовался для наказания виновного в соответствии с решением суда). Ослица Валаама (Чис. 22) оказывается не только мудрее своего хозяина, но и сообщницей ангела, выполняющего божью волю. Священный царь, сог-ласно пророчеству, «праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной» (Зах. 9, 9), грядёт, чтобы возвестить мир народам. Отношение древних евреев к Ослу трактовалось античными писателями как культовое почитание ,его и вызывало осуждение. Позже аналогичное обвинение адресовалось и христианам, которые, так же как и некоторые гностические секты, рассматривали Осел как священное животное. Распространенные темы христианской религиозной живописи — въезд Иисуса Христа на Осле в Иерусалим и бегство в Египет, в котором также участвует Осел. Античный «праздник дураков» (сатурналии) имел в средние века продолжение в особом травестийном ритуале чествования Осла, на котором Иисус Христос въезжал в Иерусалим [«ослиным богом» называли животное, ритуально убивае-мое в середине зимы во время сатурналий; ср. позже убийство «рождественского» дурака, что возвращает к теме умирающего бога и мифологеме. отождествляющей жертвенное животное (в данном случае Осел) с божеством]. В средние века, главным образом на севере Франции, отмечался (14 января) т. н. «ослиный праздник» в память бегства в Египет. Наряду с этим существовали и официально освящённые церковной традицией ритуалы типа пасхального объезда патриарха на осляте в Москве в 17 в.; в средние века Осел связывался с вербным воскресеньем и со святым Николаем.
В древности Осел был, видимо, священным животным и в ряде других традиций, например у фригийцев, и может быть, фракийцев. Некоторые исследователи считают, что сюжет о музыкальном поединке фригийского силена Марсия с Аполлоном (в другом варианте — Пана с Аполлоном и присуждении победы Марсию (Пану) фригийским царём Мидасом. которому Аполлон в наказание дал ослиные уши (символ глупости в некоторых традициях и мудрости), представляет собой этиологическое обоснование жертвоприношения Осла (одних из атрибутов Силена и Приапа был Осел). В мусульманской традиции Осел— одно из животных неба. Иногда Осел выступает как ездовое животное 6ожества. В ряде вариантов колеснице Ашвинов запряжена ослом (РВ 34,9; 116,2; VIII 74,7) или несколько: ми ослами, с помощью которых Ашвины выиграли соревнование, про водившееся по случаю свадьбы Сомы и Сурьи (АВ IV 7—9). В китайской традиции Осел— божественный скакун Некогда было очень широко распространено представление о возможности превращения человека в Осла: об этом свидетельствуют соответствующие поверья (у армян был обычай жертвенного заклания Осла на могиле предка должника; считалось, что душа покойного предка превратится в Осла, если долг не будет выплачен), сюжеты античной литературы («Метаморфозы, или Золотой осёл» Апулея многочисленные сказки. В сказках Осел то является образцом мудрости благоразумия, хитрости (Осел часто выходит победителем в конфликте другими), даже предприимчивости (ср. сказки об умном, хитроумном сметливом, говорящем Осле), то, наоборот, символизирует глупость и упрямство (Осел своим рёвом привлекает внИмание хищников, которые его поедают, и т. п.). Известны сказки о происхождении Осла (напр., у алтайских татар). Осел— не менее частый персонаж и в литературных произведениях — баснях (у Эзопа, Федра, Бидпая и т. д., вплоть до новейшего времени), апологах, фаблио, циклизованном книжном животном эпосе. В средневековом «Романе о Ренаре» участвует Осел. Бодуэн, выступающий как придворный проповедник. Образ Осла широко используется в пословицах и поговорках, в аллегориях, эмблематике. В средневековом искусстве в частности, в скульптуре) довольво часты и такие композиции, как музицирующий Осел или ясли, около которых находится Осел, кортеж животных, среди них особо отмечен Осел, и др. В народной медицине на Осле «отсылают» болезни; копыта, уши, шкура, помёт Осла и особенно волосы из тёмного креста на спине Осла, кото-рый, по народным поверьям, появился в знак того, что на нём восседал Иисус Христос, считаются целительными.
Осел ¬ животное с крайне противоречивой и изрядно подмоченной репутацией. В Европе серое длинноухое создание никоrда не пользовалось особым уважением, персонифицируя такие отвратительные человеческие пороки, как глупость, лень, тупое упрямство и похоть, зато на Ближнем Востоке, в Средней Азии и Северной Америке маленький скромный ослик ¬ символ трудолюбия, простоты, Heпpихотливости, терпения и покорности.
В древнеrреческой мифолоrии осел ¬ средоточие глупой праздности, лени и пo¬хоти. На ослах разъезжают боr вина Бахус и ero хмельная свита ¬ вечно пьяные похотливые силены. В виде осла rpеки представляли себе Приапа ¬ древнее фаллическое божество производительных сил
природы. Ослиными ушами, этой кpaсноречивой эмблемой 2лупости, Аполлон «наrрадил» фриrийскоrо царя Мидаса за Восточная эмблема ero полное невежество в вопросах музыкальноrо искусства. Презрев кифару Аполлона, Мидас отдал предпочтение флейте колченоrоrо Пана. Обиду светоносного боrа нетрудно понять, особенно если принять во внимание, что от звуков, извлекаемых Паном из ero дудки, даже овцы сходили с ума и rонялись по лесу за волками.
В древнееrипетских мифах ослу дocталась наиболее зловещая роль. В стране пирамид и фараонов это мирное животное превратилось в сущее исчадие ада. Осел, как символ вселенскоrо зла, был aтрибутом злобноrо боrа пустынь, да и сам Сет часто изображался в виде человека с rоловой осла. Сонмы демонов с ослиными rоловами, враrи солнца и царской власти, наводняли мрачные rлубины еrипеткoro Нижнеrо мира.
В библейских же мифах хороши как живые, так и мертвые ослы. Валаамова ocлица, внезапно заrоворившая человечес¬ким rолосом, вразумила cBoero хозяина и наставила ero на путь истинный. Ослиная челюсть послужила Самсону лучше всякoro меча¬кладенца, ведь этим импровизированным оружием rерой уложил не десяток и не сотню, а целую тысячу филистимлян! О том, сколь почетным считалось у древних евреев сравнение с ослом, свидетельствует метафора анrела Божье¬ro, предрекавшеrо великое будущее сыну Авраама, Измаилу: «Он будет между людьми, как дикий осел» (Быт. 16: 12).
В иранской традиции особый, Tpexноrий осел, олицетворение трех лунных фаз, даже окружен ореолом святости.
В древнеперсидском трактате «Бундахишн» облик и характер этоrо rиrантскоro фантастическоrо существа, символизирующеrо нравственную чистоту и оплот против зла, раскрывается в следующих выражениях: «О тpexнoroм осле сказано, что он стоит посреди океана и что число ero копыт ¬ три, И число ero rлаз ¬ шесть, и число ero пастей ¬ девять, и число ero ушей ¬ два, и число ero poroB ¬ один. Шерсть у нero белая, пища ero духовная, и весь он праведный. И два из ero шести rлаз находятся на обычном месте, rде должны быть rлаза, и два на макушке и два на ero лбу; силою взrляда своих шести rлаз он побеждает и уничтожает. Из девяти ero пастей три находятся на морде, и три на лбу, и три на чреслах... Каждое копыто, ступив на землю, занимает столько места, сколько надобно для тысячи овец, и под каждой шишкой ноrи может передвиrаться тысяча всадников. Что ж до ушей, они способны накрыть Мазендаран. Por ero на вид золотой и внутри полый, и от Hero отходит тысяча отростков. Poroм сим он победит и paccеет все козни злодеев».
Мифический ослиный образ представляется на редкость противоречивым. Наш символический осел ведет себя престранно: то он творит боrоуrодные дела, а то вдруr начинает боrохульствовать, ляrать копытом и орать дурным roлосом. Оценка осла всеrда субъективна. Mнoroe зависит и от Toro, кто ero оседлал: ослица Мессии вкупе с молодым осленком символизируют смиренное миролюбие Царя Царей, тоrда как исполинский осел, везущий на своей спине Даджжала, олицетворяет грозную мощь мусульманcкoro Антихриста.
В истории белый осел, как символ иcключительности, служил верховым животным для вождей, царей и пророков; что же касается людей низшеrо звания, то они пользовались услуrами обыкновеннoro ceporo осла.
В литературе самое демократическое существо является верным спутником вeселых и находчивых repoeв из простонародья: оруженосца Рыцаря печальноrо образа Санчо Пансы; защитника угнетенных и обездоленных Ходжи Насреддина; жизнеpaдocтнoro обжоры брата Горанфло и др.
Все они троrательно заботятся о своем ceром четвероноrом друrе, разrоваривают с ним, расчесывают ему хвост. Ходжа Haсреддин даже пообещал шаху за 20 лет нaучить осла читать Коран. Узнав о том, что ставкой в заключенном пари была rолова Ходжи, ero друзья пришли в ужас, но хитроумный rерой, весело посмеиваясь над их страхом, успокоил встревоженных дехкан.
За двадцать то лет уж кто¬нибудь да помрет: или шах, или ишак, или он сам, зато деньrи, полученные от шаха на обучение осла, можно потратить на добрые дела ¬ помочь вдовам, сиротам и беднякам, попавшим в долrовую кабалу.
Санчо Панса, в шутку назначенный ryбернатором острова, въехал во ввepeнный ему rород верхом на любимом осле, вызвав тем самым rpaд насмешек в свой адрес. Нисколько не смутившись, Санчо заявил собравшимся на площади rорожанам: коrда ryбернатор сидит на осле ¬ это смешно, а вот коrда осла сажают в ryбернаторы ¬ тут уже не до смеха. Мудрая шутка новoro начальника так понрави¬лась ero подданным, что они сразу же прониклись к нему уважением.
В древних релиrиях ослиный лик являет не только еrипетский Сет, но и «ocлобоr» Оноил ¬ один из семи властителей Вселенной в учении rностической секты офитов.
В христианстве осел оценивается положительно, символизируя терпение, смирение и бедность, то есть именно те качества, какие и отличают истинно Bepyющеrо.
В христианской иконоrрафии осел, как эмблема смирения, принадлежит Христу, въезжающему на нем в Иерусалим, и Деве Марии в сцене «Беrство в Еrипет». Вол и осел, смиренно преклонившие колени перед колыбелью в сцене Рождества Христова, символически изображают новообращенных; при этом первое животное олицетворяет иудеев, а второе ¬ язычников, безоrоворочно признающих Христа сыном Божьим. Осел, склонившийся перед потиром (церковной чашей), атрибут св. Антония Падуанскоrо, обращавшеro язычников в веру Христову.
Противоречивая оценка осла заметна в аллеrорическом изобразительном искусстве, rде он персонифицирует и грех, и добродетель: на осле едет дородная Лень, но за Терпением следует осел, наrруженный мельничным жерновом.
В карикатурном жанре соперничать в популярности с ослом может только обезьяна. Одна из древнейших карикатур, обнаруженных в Риме, изображает людей, поклоняющихся распятому человеку с ocлиной rоловой, злая пародия на Христа и первых христиан. В период Реформации в Европе появилось множество убийственных карикатур на иерархов католической церкви. На одной из них папа римский представлен в образе осла, восседающеrо на престоле св. Петра с дудками под мышкой. Язвительная подпись rласит: «Папа умеет толковать Библию не лучше, чем осел иrpает на дуде и понимает ноты».
В средневековой философии родилась яркая сатирическая аллеrория, чье авторство приписывают французскому философу Ж. Буридану (XIV век). Однажды этот ученый муж якобы провел науч¬ный эксперимент, поставив осла между двумя равновеликими копнами сена. Бедное животное, измученное неразре¬шимым внутренним противоречием, никак не моrло определить, с какой копны ему начать, и в итоrе околело с rолоду. С тех пор «буридановым ослом» и стали величать крайне нерешительного, колеблющегося человека.
В военном деле античных времен ослы применялись не только для тpaнспортировки rрузов. На вооружении apмий rреции и Рима состояло rрозное мeтательное орудие типа oнarpa (дикий осел). Оно представляло собой большую деревянную раму с натянутым внутри кaнатом из нескольких пучков ухожилий. В этот пучок вставлялся рычаr с пращой на конце. Отrянутый вниз рычаr с силой выпрямлялся, И праща метала заложенный в нее камень. Дальность выстрела oнarpa при массе камня 2 Kr составляла 300¬350 метров.
Царь Македонии Филипп Великий (355¬336 rI: до н.э.), ведя борьбу за покорение полисов rреции, ввел в обращение еще одноrо символическоrо осла. Хитрый завоеватель, уповавший не только на боевую мощь македонской армии, однажды ехидно заметил, что в самой неприступной крепости всеrда найдется калитка, через которую проникнет осел, наrpуженный золотом. Метафора Филиппа о золотом осле прозрачно намекала на неотpaзимую силу подкупа и продажность rpeческой аристократии.
Нашлось ослу место и в эмблематике новoro времени. Эмблему этоrо животноro, воплощавшеrо в Америке скромность, трудолюбие и нетребовательность простoro человека из народа, приняла в
XIX веке демократическая партия США.

Павлин. Мифопоэтический образ Павлина, основанный на внешних особенностях этой птицы (форма и характерная расцветка хвоста, походка и пр.), покрывает широкий спектр астральной символики — от космоса в его полноте и звёздного неба до лунного и солнечного круга. В ирано-суфийском мифе бог сотворил мировой дух в образе Павлина и дал ему посмотреть на его собственное отражение в чудесном зеркале, отчего Павлин., потрясённый величием увиденного, пролил капельки пота, из которых произошли все остальные существа. В Древней Греции «звёзды» («глазки»), усеивающие павлиний хвост, назывались очами Аргоса, которые по приказанию Геры, чьей птицей является Павлин, должны следить за лунной коровой Ио.
Павлин
В Древнем Египте Павлин считался символом Гелиополиса — города, в котором находился храм солнца. Солярная символика Павлина характерна так-же для мифологий Индии и юго-восточной Азии. Продолжением солярной темы являются и связанные с Павлином. в различных традициях мотивы изобилия, плодородия, бессмертия (в иконографии западноевропейского христианства Павлин пьёт из евхаристической чаши, клюёт плоды виноградной лозы; весьма широко распространены изображения Павлина у райского древа жизни, а также двух Павлинов по сторонам мирово-го древа, что, в частности, можно сопоставить с образом Малакитауза в езидской мифологии, который обозначает, в частности, начало, превосходящее первичный дуализм, и чьим символом был Павлин.). С образом Павлина часто связываются мотивы созерцания, любования, взгляда (в средневековых «Бестиариях» Павлина именуется «стооким»); в то же время некоторые европейские поверья, ассоциирующие, вероятно, «глазки», усеивающие павлиний хвост, с «дурным глазом» («сглазом»), связывают образ Павлина с несчастьем, бесплодием и т. п. В ряде традиций Павлина считается царской птицей (Индия, Византия и др.). Изображения Павлина широко представлены в геральдике и нумизматике.
Важный красавец павлин являет собой яркий при мер тoro, насколько могут не совпадать взrляды на окружаюший мир у. представителей различных культур. На Востоке, особенно в Индии и Иране, павлина считали священной птицей, идеальным божественным созданием, символом славы, гордости, цapcтвeнного величия, бессмертия и духовного пpeвосходства. Люди христианскоrо Запада усматривали в павлине воплощение гpeховной гордости, а для pyccкoro человека хваленый азиатский идол с непомерно раздутым самомнением, вся ценность котoporo заключалась в смазливом хвосте, был просто смешон «Павлины, rовoришь», язвительно хмыкнул Сухов).
В России крикливая чужеземная птица сделалась сатирическим персонажем мноrих басен, олицетворением глупого тщеславия, смешного самолюбования и праздной роскоши.
В индийской мифолоrии павлин считается священной птицей спасителя Кришны, но он может сопровождать и друrих индуистских боrов: боrа войны Сканда, боrиню мудрости Сарасвати и боrиню любовной эротической страсти Kaму.
О павлине сложено множество леrенд. rлавная из них, утверждающая, что мясо священной птицы не подвержено rниению, нашла отклик даже в христианской релиrии, rде павлин стал очередным
символом бессмертия и ВоскресениятХри¬ста. В иконоrрафии павлинов нередко изображали в сценах, посвященных Рождеству. Перо павлина, как залоr cвoero бессмертия, держит в руке христианская великомученица Варвара.
Вторая леrенда представляет павлина как вернoro стража, надежно охраняющеro покой человека. Индийцы уверяли, что бдительный павлин, завидев тиrра или леопарда, пронзительным криком предупреждает людей об опасности, но если никакой опасности нет, а священный Kpaсавец все равно вопит во все rорло, значит, скоро пойдет дождь. Надо полаrать, что такая «верная» примета не раз вынуж дала премудрых индусов встречать тропический ливень во всеоружии, а rолодноrо хищника ¬ с зонтиком в руках.

Павлин
Третья леrенда касается самой важной части тела нашеrо rероя ¬ ero бесподобнoro хвоста. На Востоке роскошный хвост павлина, усеянный бронзово¬зелеными и сине¬золотыми «rлазами», символизировал звездное небо и вечные космические циклы. Происхождение этих украшений разные мифы объясняют поразному.
Древние персы полаrали, что бесстрашный павлин использует для украшения собственноrо хвоста слюну убитых им змей, подобно летчику-асу, малюющему звездочку на фюзеляже самолета после
очередной воздушной победы. Древние rреки, умилявшиеся при виде павлина не меньше персов и индусов, считали, что ero хвост украсила сотней rлаз поrибшеrо великана Apryca супруrа rромовержца, и с тех пор 6лаrодарная птица стала повсюду сопровождать Гepy (римскую Юнону).
Именно поэтому императрицы великоrо Рима, следуя примеру венценосных супpyrов, избравших в качестве императорской эмблемы орла Юпитера, сделали своей эмблемой павлина Юноны. В Китае павлин являлся эмблемой династии Мин, а в Иране двор шаха именовали «Троном павлина». Все эти факты свидетельствуют о том, что на протяжении мноrих столетий крикливая птица с ярким хвостом ассоциироваласъ с цapственным величием.
В восточном декоративном искусстве два павлина под Мировым Древом, аллеrорически представляющие два светила ¬ солнце в зените и полную луну, являют собой символическое единство противоположностей, а в западном cpeдневековом искусстве тщеславная птица принадлежит в качестве атрибута персонифицированной rордыне.
В алхимии павлин символизирует paдужный цвет нагреваемого вещества, co¬ответствующий третьему этапу Великоrо Делания.
В российской rеральдике эмблема павлина встречается крайне редко, однaко в rербе rорода Серпухова именно пав¬лин rордо распустил свой хвост. Каким образом он попал туда? Некоторые отече¬ ственные историки высказывали предпо¬ ложение, что павлин ¬ символ бессмертия rорода¬форпоста, прикрывавшеrо Москву с юrа и многократно разрушавшеrося враrами, но всякий раз rордо восстaвавшеrо из руин. rипотеза интересная, патриотичная, но, увы, неверная. На поверку все оказывается rораздо проще и банальнее. Товарищ rерольдмейстера, rраф Ф. Санти, составлявший в Петровскую эпоху rербы для русских rородов, долrо ломал себе rолову над тем, что ему изобразить в rербе ничем не примечательноrо в то в-ремя Серпухова. В ответ на ero запрос в rерольдмейстерскую контору пришло описание rорода, разрешившее возникшую проблему. Среди прочеrо там упоминалось отом, что в одном монастыре близ Серпухова разводят павлинов. Чрезвычайно обрадованный этим известием Санти тут же набросал эскиз rерба с красивой эмблемой павлина. Так, волей случая чужеземная экзотическая птица воцарилась в rербе pyccкoro rорода Cep пухова.

Пантера. В средневековых бестиариях слов о «пантера» означает животное, весьма отличающееся от «хищного млекопитающего» современной зоологии. Аристотель упомянул, что запах пантеры привлекает других животных. Римский писатель Элиан, прозванный за свое великолепное владение греческим языком «Медоязычным», утверждал, что запах этот приятен также людям. (Что до этой черточки, высказывались предположения, что Элиан спутал пантеру с мускусной кошкой.) Плиний наделяет ее кольцевидным пятном на хребте, которое якобы уменьшается и увеличивается вместе с луной. К этим чудесным свойствам затем прибавилось то обстоятельство, что в греческой Септуагинте слово «пантера» употреблено в одном месте, где оно может относиться к Иисусу (Осия. 5:14).
Пантера
В англосаксонском бестиарии «Экстерской книге» пантера - животное кроткое, любящее уединение, обладающее мелодичным голосом и благовонным дыханием. Живет оно в горах, в потаенных местах. Врагов у него нет, кроме дракона, с которым пантера неустанно воюет. Спит она три ночи подряд, а когда проснется и запоет, толпы людей и животных собираются у ее пещеры из деревень, замков и городов, привлеченные ее ароматом и музыкой ее голоса. Дракон - это древний Враг, Демон; пробуждение пантеры - воскресение Господа; толпы - община верующих, а пантера - Иисус Христос.
Чтобы эта аллегория не слишком испугала читателя, напомним, что для саксов пантера была не хищным зверем, а неким экзотически звучавшим названием, не подкрепленным достаточно конкретным образом. В качестве курьеза можем прибавить, что в поэме Элиста «Геронтион» говорится о «Christ the Tiger» - Христе-тигре. Леонардо да Винчи записывает:
Пантера
«Африканская пантера подобна львице, только лапы у нее длиннее и туловище более гибко. Красота ее восхищает прочих животных, которые сопровождали бы ее постоянно, когда бы не страшились ее ужасного взгляда. Зная об этом своем свойстве, пантера опускает глаза; животные приближаются, чтобы полюбоваться ее красотою, и тут она хватает того, кто поближе, и пожирает».
В «Романе об Александре» Низами пишет: «На кафтан надел он горностаевый плащ, опушенный мехом морского животного, найденного в озере святой Кристины, - зовут его пантерой; блестит оно, как стекло, шея и грудь у него красивые, и лев, видя его, ему кланяется; кто носит этот плащ - не знает старости».

Паук. В мифопоэтических традициях с образом Паука связываются творческая деятельность, профессионально-ремесленные навыки, трудолюбие, благоприятные предзнаменования (ср. в связи с этим запрет убивать Паука), мудрость, а также холодная жестокость (ср. высасывание крови, дьяво-личность как реализацию символических значений Паука в христианстве), жадность, злобность, колдовские способности. Известно использование Паука в магической медицине как для предохранения человека от болезней, так и для насылания их на него (в чёрной магии). С магическими целями Паука изображается на талисманах I североамериканские индейцы чиплева подвешивали над колыбелью младенца паутинку, чтобы предохра-нить его от какого-либо вреда).
Паук
Известны рассказы о том, как Паук спас младенца Христа от жестокости Ирода (ср. аналогичные мотивы о спасении от врагов Давида, Мухаммада с помощью Паука и сотканной ими паутины). Превращённый в Паука за некий проступок мифологический персонаж человеческой природы (ср. греческий миф об Арахне) сохраняет способность к ремеслу. В других случаях обладающий искусством тканья Паук обучает людей перворемеслу (у южноамериканских индейцев тоба Паук был первым ткачом); оно нередко является первым из ремесел, благодаря которому был создан мир или важнейшие его части. Так, в древнеиндийской традиции Брахма, подобно Пауку, ткёт из самого себя паутину мировых законов и явления (здесь паутина — образ космической ткани, первовещества вселенной); у народов акан (Западная Африка) паук Ананси — старейшее из живых существ, у науранцев — божественный Паук-творец Ареоп-Энап создает из раковины улитки землю, из пота — первородное море и из камней — людей; божество-творец у индейцев сиу — паук Сусистинако, изобразив в нижнем мире крест, определил четыре основные стороны света. Мотиву превращения человека в Паука в наказание близок мотив оборотничества Паука (ср., например, китайское предание о Пауке-оборотне, который принимает вид буддийского монаха, играющего на цитре; подаренная герою цитра превращается в паутину и опутывает его). В дунганской мифологической сказке красивый юноша-Паук по ночам приходит к девуш-ке, которая с каждым днем тает; он был обнаружен с помощью иголки с ниткой, воткнутой в его одежду, но люди не смели его убить, так как огненная рука с неба (= молния) похитила Паука-оборотня. В целом ряде фольклорных текстов паутина служит путеводной и / или спасительной нитью, соединяющей при этом небо и землю либо какие-нибудь точки горизонтальной плоскости (в амхарской сказке умный Паук сумел перебраться через ручей на легкой паутинке, подхваченной ветром). Способность к передвижению во всех направлениях объясняет постоянно отмечаемый в сказках мотив хитрости Паука, нередко выступающего как трикстер (ср.: «Я был хитёр, я придумал хитрость» в одной из сказок хауса), хотя обманывают и Паука. Мотив хитрости Паука иногда сочетается с мотивами жадности и жестокости (ср. сказки о Пауке и мухах, комарах и других мелких насекомых; русскую сказку о мизгире — Афанасьев № 85—86, ср. «Запутался, что мизгирь в тенетах»). Одна из очень популярных персонификаций Паука — распространённый у американских индейцев образ Паука-мужчины и Паука-женщины, выступающих в качестве творцов, культурных героев, трикстеров.

Паук в христианской Европе ¬ зловеций символ алчности, кровожадности, хитрости и дьявольского коварства. Такое несправедливое отношение к полезному существу можно объяснить только ненавистью христианства ко всему языческому, так как у древних народов в Европе паук ¬ зловещий символ алчности и хитрости , а в Азии, Африки, Америки, Австралии, Океании, Т.е. практически повсеместно, паук олицетворял мудрость, созидание, богатство и удачу, а спускающийся сверху на паутине рассматривался как чудесная эмблема божественных даров.
В мифолоrии этих народов паук ¬лунный и женский знак, спутник боrинь Луны, а иноrда и демиурr, устроитель Bceленной, как в древнеиндийских мифах. Ту же роль демиурrа микронезийцы остpовов rилберта отвели своему rлавному божеству Ha¬ Реау «господин Паук»).
Воплощением земной мудрости и божественных сил творения выrлядит в мифах хопи Кокиянrвуши «<Паучиха» ) ¬ первое земное существо, созданное твоpцом мира Тайовой для заселения планеты.
В мифах североамериканских индейцев леrендарный Человек -паук связывает воедино Землю и Небо своими прочными невидимыми нитями. Индейцы почитали паука и как подателя дождя, и как защитника от штормов.
Символика творчества подчеркивается и в широко известном древнеrреческом мифе о Лидийской искуснице Apaxне, превращенной завистливой Афиной в паука. В изобразительном искусстве
миф об Арахне проиллюстрировали на своих бессмертных полотнах такие нeпревзойденные мастера живописи, как Рубенс, Тинторетто, Веронезе и Веласкес.
Во всех релиrиях, за исключением христианства, паук выrлядит как полезное или даже божественное создание. У мусульман есть предание о том, как паук спас пророка Мухаммеда. Однажды Myхаммед, преследуемый враrами, спрятался от них в темную пещеру. Достиrнув пещеры, убийцы хотели было ее обыскать, но, заметив у входа в нее нетронутую паутину, решили, что там никоrо нет, и по¬спешили дальше. С тех пор мусульмане почитают паука как божественное существо, убивать которое ¬ тяжкий rpex.
Любопытно, что точно такую же исто¬рию итальянцы рассказывают о святом Феликсе, японцы ¬ о леrендарном repoe Иороитомо, а христиане ¬ о чудесном спасении Святоrо Семейства. Однако
лишь последние и проявили по отношению к пауку чудовищную неблаrодарность, сделав ero отвратительным симво¬лом алчности, кровожадности, нечистых побуждений и олицетворением caMoro Сатаны, со злобным коварством расставляющеrо свои паучьи сети rpexoвных соблазнов для уловления наивных человеческих душ. Впрочем, некоторая нeгативная оценка паутины звучит и в индуизме, rде она является аллеrорией «майя» ¬ хрупкости, иллюзорности и предопределенности земного бытия.
В христианской иконоrpафии паук в чаше св. Норберта служит аллеrорией oтравленного питья. Этот сюжет иллюстрирует церковное предание о том, как нeмецкий проповедник Норберт выпил отравленное вино, предназначавшееся для ero причащения, но блаrодаря своей фанатичной вере остался невредим.
В черной маrии, по мнению отцов инквизиторов, пауки в совокупности с друrими дьявольскими инrредиентами использовались для составления различных колдовских снадобий. Соrласно
средневековым поверьям, анrлийские ведьмы, наловив множество пауков, мorли с их помощью повелевать бурями и штормами.
В истории шотландскоrо королевскoro рода Брюсов паук сыrрал весьма видную роль. Летом 1306 rода анrлийский король Эдуард 1 (1272¬ 1307), известный под rрозным прозвищем сокрyшителя скоттов, разrромил повстанчес¬кие отряды возмутившихся против ero власти шотландских rорцев, а их предводитель, Роберт Брюс, был вынужден укрыться от поrони на острове Ратлин. Там rордый шотландец укреплял свою волю, наблюдая за кропотливой работой паука. По леrенде, этот паук и предсказал Брюсу победу над анrличанами. Научившись у ратлинскоrо паука терпеливо сносить все невзrоды, вождь шотландских повстанцев принялся упорно ковать rpядущую победу. Через восемь лет в битве при Баннокберне он разrромил захватчиков наrолову и, освободив родину от иrа анrличан, стал королем Шотландии. С тех пор в роду Брюсов пауки считались священными.
Поrодная мантика располаrает большим количеством народных примет, порожденных мноrовековыми наблюдения¬ми за особенностями поведения метеoчувствительных пауков. В качестве примера приведем здесь лишь некоторые из них.
Если паук прилежно трудится, протяrивая длинные нити, значит, следует ожидать ясную солнечную поrоду. Если паук неподвижен, бездеятелен, не чинит порванную ветром сеть, значит,
вскоре пойдет дождь. Если паук¬крестовик сам обрывает нити паутины, значит, ожидается дождь с
сильным ветром. Если пауков видно мнoro, ближайшие дни будет ясная, теплая поrода, ну а если
нет ¬ значит, нет.

Пеликан (греч. «рублю топором», ибо длинный клюв его уподобили клюву дятла) - в зоологии, водяная птица с размахом крыльев около шести футов и очень длинным клювом, нижняя часть которого расширена и образует мешок для накапливания рыбы.
Пеликан легенд не такой крупный, и, соответственно, клюв у него короче и острее. Согласно народной этимологии, pelicanus – «белошерстный»: перья у настоящего пеликана белые, меж тем как у легендарного желтые, а иногда и зеленые.
Пеликан - фотограф Klaus Nigge
Но его повадки еще более удивительны, чем внешность. Мать ласкает птенцов своим клювом и когтями так ревностно, что умерщвляет их. Через три дня появляется отец и в отчаянье от гибели своего потомства собственным клювом раздирает себе грудь. Кровь из его ран воскрешает умерших птенцов. Так повествуют средневековые «бестиарии», однако Св. Иероним в комментарии к 101-му псалму («Я уподобился пеликану в пустыне; я стал, как филин на развалинах») приписывает умерщвление выводка змее. О том, что пеликан раздирает себе грудь и кормит детенышей собственной кровью, говорится в распространенном варианте этой легенды.
Кровь, возвращающая мертвых к жизни, приводит на ум причастие и распятие - так, в знаменитом стихе из «Рая» (XXV, 112) Иисус Христос назван «nostro Pelicano» (лат. «Наш Пеликан») - Пеликан человечества. Латинский комментарий Бенвенуто де Имела толкует это так: «Его называют Пеликаном, ибо он разъял себе грудь ради нашего спасения, подобно пеликану, воскрешающему умерших птенцов кровью своей груди. Пеликан - это египетская птица».
Пеликан часто встречается в церковной символике, его поныне изображают на дарохранительницах. В «бестиарии» Леонардо да Винчи пеликан описывается следующим образом:
«Он горячо любит своих птенцов и, найдя их в гнезде убитыми змеею, раздирает себе грудь и, омыв их своей кровью, возвращает к жизни».

Петух - В основе мифологического образа Петуха во многих традциях – его связь с солнцем. Как и солнце, Петух «отсчитывает» время (ср. «первые петухи», «третьи петухи», до «петухов» и т. п.). Австралийские аборигены иногда обозначают Петуха как «птицу, которая смеётся на рассвете»; ср. также русские загадки типа «Не часы, а время сказывает», «не сторож, а всех рано будит» и т. п. В большинстве традиций Петух связан с божествами утренней зари и солнца, небесного огня — хотя в целом функции богов, которым посвящается Петуху (Аполлон, Митра, Ахурамазда, Аматэрасу, а так-же Гермес или Меркурий, Асклепий, Марс и др.), существенно шире. Петух не только возвещает о начале дня (во многих традициях он выступает как глашатай солнца, света, ср. франц. название Петуха, букв. «поющий рассвет»), но и является проводником солнца как в его годовом, так и суточ-ном циклах. В Китае Петух «сопровождает» солнце на его пути через десятый «дом» китайского зодиака (Козерог) и через пятый — седьмой часы пополудни. У древних евреев Петух — символ третьей стражи ночи — от полночи до рассвета. Петух так же бдителен и всевидящ, как и солнце. Отсюда широкое использование Петуха в гаданиях, предсказаниях погоды в Древнем Риме. Изображение Петуха-стража помещали на крышах домов, шестах, шпилях, флю-герах, а также на ларцах, сундуках, реликвариях. В Китае красный Петух изображается на стенах дома как талисман против огня.

Петух
Мотив Петуха, разгоняющего своим криком нечистую силу и отпугивающего мертвецов, образует кульминацию в особом типе сказок, постоянен в быличках. Но Петух не только связан с солнцем, подобен ему: он сам земной образ, зооморфная трансформация небесного огня — солнца. С Петухом связывается и символика воскресения из мёртвых, вечного возрождения жизни. В этом контексте возможно объяснение изображения Петуха, помещаемого иногда на могилах, на кресте, камне и т. п., нередко в чередовании с изображением солнца; ср. также символические изображения солнца в виде Петуха в круге или рассвета, иногда молнии в виде петушиного гребешка (в этом ряду стоит и обычай древних римлян жертвовать ларам петушиные гребешки). Некоторые данные позволяют соотнести жертвоприношение Петуха (в тех ритуальных традициях, где на это не существует запрета, именно Петух преимущественно используется для этой цели) с его солнечной, огненной природой. В древнерусском Слове некоего христолюбца» (окончательная редакция) осуждаются существовавшие уже после введения христианства языческие обряды, когда «... коуры ръжють; и огневи молять же ся, зову-щие его сварожичьмь» (др.-рус. куръ, «петух»). Во многих случаях отчётливо прослеживается связь между жертвоприношением Петуха и добыванием огня, его возжиганием (ср., например, латышские и русские данные о жертвоприношении Петуха для умилостивления гуменника-овинника, в ведении которого находится огонь под овином).
Подобно солнцу, Петух связан и с подземным миром. В Древней Греции Петух, несомненно, выступал и как хтоническая птица; он был посвящён Асклепию как образ целительной смерти-возрождения. Вместе с тем оказывается функционально значимым противопоставление петухов по цвету: если светлый, красный Петух связывается с солнцем, огнём, то чёрный Петух — с водой, подземным царством (ср. ритуальное зарывание Петуха в землю) и символизирует смерть, божий суд, зло. Так, Козьма Пражский в «Чешской хронике» (11—12 вв.) сообщает об обычае ходить к источникам и удушать чёрных Петухов и чёрных кур с одновременным призыванием дьявола; ещё в 19 в. удерживался обычай топить Петухов и кур в водоёмах в день святого Фейта. Известны также русский обряд принесения в жертву водяному черного Петуха, зарываемого живьём в землю, и обычай держать при водяных мельницах чёрных Петухов и других животных (напр., кошек) чёрной масти, этот цвет считался особенно любезным духу воды. Тема Петуха возникает и в связи с образом огневой птицы (с чертами дракона) Рарога (Рарашека), которая появляется на свет из яйца, снесённого чёрной курицей. Причастность Петуха и к царству жизни, света, и к царству смерти, тьмы делает этот образ способным к моделированию всего комплекса жизнь — смерть — новое рождение. Этому способствуют и мифопоэтические представления о Петухе как дважды рождённом, что, в частности, нередко подчеркивается в загадках о Петухе.: «Дважды родился, ни разу не крестился, сам пел, а умер — не отпели» и т. п. Представление о двуприродности или, по меньшей мере, парадоксальности Петуха отражено и в других загадках («Не царь, а в короне», «Гребень имею — не пользуюсь им, шпоры имею — не езжу верхом» и т. п.). Связанный с жизнью и смертью Петух символизирует плодоро-дие прежде всего в его производительном аспекте. Петух — один из ключевых символов сексуальной потенции (ср. в этой связи «петушиные» обозначения детородного члена в соотнесении с «куриными» обозначениями женского по-лового органа, а также представление о Петухе как символе похоти, существующие в ряде традиций). У южных славян, венгров и других народов жених во время свадебной церемонии нередко несёт живого Петуха или его изображение. Одним из проявлений жизненной силы Петуха является и его исключительная воинственность, нашедшая отражение в фольклоре, символике и эмблематике (в частности, в геральдике). Арабские и тюркские источники неизменно наделяют идеального военачальника храбростью Петуха. Соотнесённость качеств Петуха и человека получает известное под крепление в довольно распространён ном мотиве оборотничества Петуха. (ср.. например, Афанасьев №№ 251—252). У сванов считалось, что души муж чин и женщин после смерти соответственно переселяются в Петуха и курицу. Для некоторых индейских племен Центральной Америки П. является на гуалем, с которым таинственно связана жизнь человека; смерть петуха влекла за собой и смерть подопечного ему человека.
В Новом завете образ Петуха имеет символическое значение некой решающей грани (ср. Матф. 26, 34, 74—75; Мк 13, 35). Петух в соответствии с евангельским мотивом становится эмблемой святого Петра, знаком раскаяния (в другой трактовке Петух — посланец дьявола, искусившего Петра). Иногда образ Петуха толкуется как символ истинного проповедника Евангелия. У гностиков Петух считался образом Фронесиса, предвидения, прозорливости, бодрствования как эманаций Логоса. Петух на колонне трактовался гностиками как Петух Абраксаса. В Японии считают, что Петух подготавливает сердце благочестивого верующего к очищению и почитанию.
Представление о Петухе как символ бдительности и бодрствования духа переходит в ренессансную и барочную эмблематику (девочка с Петухом — деталь подчёркивающая воинские достоинства городской стражи в «Ночном дозоре» Рембрандта). В сельском и городском декоративно-прикладном искусстве (деревянная резьба, вышивка гончарство, обрядовое печенье и т. д. развивается и более древнее толкование образа Петуха как символа СОЛНЦА мужского начала, апотропеической жертвы, в гротескном снижении — эротического влечения. С античной басенной традицией связаны встречающиеся вплоть до 18 в. изображения Петуха нашедшего жемчужное зерно. В французскую политическую геральдику («галльский Петух») мотив переходит из мифологических представлений родо-племенного общества. В изобразительном искусстве 20 в. Петух служит воплощением национального, «галльского» начала (гобелены Ж. Люрса), агрессивной вирильности (серия «Женщина и петух» Б. Бюффе), "апокалиптических» трагедий современной" истории Петуха в произведениях Н. Гончаровой ("Мистические образы войны" 1914), югославского художника И. Генералича («Распятый петух»).
Петух, rлашатай дневноrо светила, rpoмко и радостно поющий ему хвалу при первых проблесках зари, естественным образом является эмблемой солнца, света и духовного возрождения после замоrильнoro мрака ночи. В Европе петух символизирует такие похвальные качества, как бдительность, храбрость, мужество и надежность, а в Китае к ним добавляют еще благородство и великодушие. Orpaничившись только этими значениями, мы получили бы портрет идеальноrо мужчины, если бы не высокомерие, надменность, задиристость и похотливость, также присущие нашему rолосистому reрою. Все эти rрешки, впрочем, лишь придают ero портрету больше жизни. Достaточно взrлянуть на них под друrим уrлом зрения, чтобы недостатки леrко превра-тились в достоинства: высокомерие и надменность ¬ в rордость, задиристость ¬ в воинственность, а похотливость ¬ В неотразимую мужскую ceксуальность и притяrательность.
В мифолоrии петух символизирует надежного0 бдительного стража, бесстрашного борца с силами зла и тьмы.
Солнечный воин вооружен буквально с нor до rоловы, ведь на нorax у нero ¬ острые шпоры, на rолове ¬ красный боевой шлем с rpебнем, а вместо меча ¬ разящий клювчекан. Выступая в аванrарде светоносного воинства, он, словно подбадривая себя, хлопает крыльями по бокам и издает rромкий боевой клич, заслышав который нечисть, даже не принимая боя, обращается в паническое беrство. устpaшенные призраки спешат развеяться по ветру, чумазые черти всем скопом ныряют в тихий омут, а вампиры и упыри суетливо упаковываются в rробы.
Бдительный и храбрый воин, Haдeленный к тому же редким даром предвидения, будучи вознесен на крышу, и по¬сажен на спицу или шпиль, превращается в идеальноrо часовоrо. Золотой петушок¬флюrер из пушкинской сказки исправно показывал царю Додону то опасное направление, откуда следовало ожидать «...Иль набеrа силы бранной, иль друrой беды нежданной». Петух с золотым rребнем из скандинавских мифов надежно охранял Биврест, мост-радуry, соединявший землю с чертоrами боrов.
Арес, rреческий боr войны, приходя на тайное свидание с прелестницей Афродитой, ставил на страже cвoero слуrу Алектриона, чтобы тот будил влюблен¬ных до наступления утра. Однажды Алектрион проспал, и разrневанный Арес превратил ero в петуха, справедливо полаrая, что в этом обличье нерадивый слуrа будет rораздо лучше исполнять свои обязанности. Кроме Ареса, солярная птица верой и правдой служила Аполлону, Афине, Апису, repMecy, Aсклепию и друrим античным боrам.
В китайской мифолоrии трехлапый петух с золотыми перьями, сидящий на высоком мировом дереве фусан в долине Taнry, считается символом ян ¬ мужского начала во Вселенной. Чудо¬ петух трижды кричит на всю Поднебесную: первый раз, коrда солнце совершает утреннее омовение в водах океана; второй раз коrда светило достиrает зенита, и третий раз ¬ на закате. На ero крик первым откликается золотой петух на персиковом дереве с ropы Таодушань, а затем уже их зычную песню подхватывают все прочие петухи земли. В индийских мифах aнaлоrом золотоrо петуха¬первопредка выступает «петушиный царь», управляющий хором земных петухов с верхушки волшебноrо дерева джамбу, растущеrо на cpeдинном материке Джамбудвипа.
Не все мифические петухи так уж xoроши. Совершенно безупречны лишь священная белая и золотая солнечная птицы, а вот пестрая обладает сомнитель¬ной репyrацией. Красный петух, как символ огня, довольнотаки опасен. «Пустить Kpacнoro петуха» ¬ значит устроить поджоr, а подобные деяния вряд ли соверша ются с добрыми намерениями. О черном петухе и rоворить нечеrо ¬ уже сама мрачная расцветка изобличает в нем прислужника Сатаны. Черных петухов держат в хозяйстве только ведьмы да колдуны, а rрузинские злые духи кудиани разъезжают на них верхом и творят черные дела. Даже чернокожие нerpы побаиваются черноперых кочетов, опасаясь темного чародейства с их стороны.

Ко второй rруппе неблаrонадежных относятся так называемые «кривцы» ¬ птицы, сбившиеся с пути истинноrо. Словно сойдя с ума, они начинают rолосить во все rорло в самое неподходящее
для Toro время ¬ среди бела дня или после полуночи, приводя в замешательство и людей, и духов. Таких петухов¬шизофреников суеверные хозяева немедленно пускают под нож, так как пение кривца, по их мнению, предвещает беду или чью-то смерть.
Опасны также птицы, достиrшие 7 и 9 лет. В этом преклонном возрасте петухи якобы ни с Toro ни с ceгo начинают вдрyr нести яйца. Яйца не простые, и вовсе не золотые, а попросту дрянные, таящие в себе эмбрион демоническоrо существа. Соrласно белорусским поверьям, яйцо, снесенное старым петухом, колдуны носят под мышкой с левой стороны.
Если чародей при этом умудрится не раздавить ero в течение полyrода, то из яйца вылупится змееныш¬домовой. Литовцы полаrали, что подобным образом можно вывести и приручить огненного змея Айтвараса, способноrо принести хозяину кучу денеr: При желании можно взять и продуктами. Хуже Bcero, если в роли нaседки выступит пучеrлазая болотная жаба ¬ тоrда из петушиноrо яйца вывeдется чудовищный василиск с rоловой петуха, туловищем жабы и змеиным хвостом, убивающий все живое ядом cвoero страшноrо взrляда.
В релиrии язычников петухи часто использовались в качестве жертвы. При жертвоприношении было необходимо cтporo соблюдать цветовой режим. Доб¬рым боrам жертвовали белых птиц. Дpeвние rреки, желая исцелиться от болезни, посвящали белоrо петуха Асклепию, а литовцы резали ero собрата во славу Вайжraнтaca, чтобы обеспечить боrатый ypoжай льна. rалаrону, осетинскому боry Beтра, следовало даровать только Kpacнoro петуха, а хтоническим (подземным) боraм ¬ черноrо. Побаловаться курятинкой были не прочь и злые духи, поэтому сла-вяне, пытаясь их умаслить, душили черных петухов для водяноrо, банника и прочей нечисти. Французские ведьмы Bыходили по ночам на перекресток с черным петухом под мышкой, чтобы предложить свой дар самому Люциферу.
Обряд жертвоприношения петуха ради получения боrатоrо урожая широко практиковался и в древности, и в Cpeдние века, и даже в Новое время. В Кастилии и rалисии, например, в дни масленичноrо карнавала «петушиноrо короля» подвешивали на веревке и торжественно зарубали саблей, сопровождая экзекуцию декламацией шуточных стихов. В Гepмaнии, Словакии и Болrарии петуха, считавшеrося воплощением духа хлеба, обезrлавливали серпом во время праздника жатвы. Потоки жертвенной крови несчастных птиц проливали как язычники, так и христиане, даже невзирая на то, что в этой релиrии петух символизирует солнце, свет и возрождение. Мало Toro, в христианстве петух ассоциируется с пpoпoведником, возвещающим о восходе солнца истинной веры, а первая утренняя молитва, звучавшая в католических монaстырях на заре, получила название «Gallicinium», т.е. «Пение петуха».
На Востоке отношение к петухам более последовательное и гуманное. В митраизме и маздеизме наш rерой, олицетворявший солнце, был rлавным атрибутом Сраоши, сына и посланника светлоrо Ахурамазды. О высоком статусе солнечной птицы в иранской релиrии кpaснopeчиво свидетельствует уже тот факт, что скипетры шахов и жезлы жрецов ¬ aтpaванов нередко увенчивала драrоценная фиryрка петуха.
Священным признается петух и в синтоизме. Храмовая птица пользуется здесь абсолютной свободой, добровольно выполняя при этом почетную обязанность: подобно мусульманскому муэдзину, она зычным пением созывает верующих на молитву. rлубочайшее уважение снискал у японцев уже древний предок петухов, сумевший выманить из тeмнoro гpoтa скрывавшую свой светлый лик боrиню солнца Аматэрасу ¬ rлаву синтоистскоrо пантеона и прародительницу японских императоров.
Чтят петуха и даосы, но вот в буддизме ему досталась не самая лучшая роль. Эмблема петуха, изображенная внутри дурно¬ro колеса сансары, олицетворяет собой земные плотские желания, кои и не дают человеку вырваться из замкнутой цепи перерождений, влекущей ero по пути бесконечных страданий.
Древняя иконоrрафия представляет , целую rалерею образов, так или иначе связанных с петухом. Абраксас, змееноrий rностический повелитель Heбес и времени, изображен с петушиной rоловой на человеческом теле, а даосский «великий единственный» боr Тайи, Haоборот, с человеческой rоловой на петушином туловище. Фриrийский боr молодой луны Мен в облике ребенка скачет верхом на петухе. Воинственность инду¬истскоrо боrа войны Сканда подчеркивает эмблема петуха на ero знамени. Наиболее ориrинально и даже забавно выrлядит литовский боr ветра. Вейопатис двулик, подобно римскому Янусу, и крылат, как rреческая Ника; руки ero разведены в стороны, рты широко открыты, а на rолове восседает петух.
В христианской иконоrрафии петух стал эмблемой отречения и раскаяния апостола Петра. О причине такой символики единоrласно поведали все четыре еванrелиста. Как следует из их записей, Христос открыл своему верному ученику, что в ночь после Тайной Вечери Петр ycпеет трижды отречься от Hero, «прежде, нежели пропоет петух». Так все и случилось. Коrда Христос был схвачен и дocтавлен к первосвященнику Каиафе, апостол не только троекратно отрекся от учителя, но и побожился, что не знает ero. На рассвете, коrда запел петух, Петр вспомнил о пророчестве Иисуса и залился слезами раскаяния. С тех пор петух стал ero неизменным атрибутом и постоянным укором.
Несмотря на то что блаrочестивый Beстник зари принадлежал в качестве атрибута и друrим святым ¬ fаллунусу и Витту, В христианском аллеrорическом искуссстве петух иноrда персонифицировал один из семи смертных rpexoB ¬ Похоть.
В китайской аетролоrии петух входит в дюжину духов¬символов животноrо цикла летоисчисления, именуемых в совокупности «Шиэр Чжи» «12 Земных Ветвей». Если верить восточным rороскопам, чело¬век, рожденный в rод петуха, отважен, ca¬монадеян, консервативен и всеrда режет правду¬ матку. Но вот Koro ему резать неследует, так это петухов, и от курятины придется отказаться ¬ для Hero это табу. Не стоит rневить духа¬покровителя, леrкомысленно дожидаясь Toro момента, пока жареный петух не клюнет. Преболь¬но и в самое неподходящее место.
В эмблематике Франции петух обосновался дaвным ¬дaвно. Еще древние римляне прозвали далеких предков французов «rаллами» «<петухами») за их вспыльчивый и задиристый характер. Меткое прозвище прижилось и, по¬види¬мому, даже понравилось ero обладателям, а впоследствии французский король Карл VIII (1483¬1498) утвердил изображение петуха¬rаллуса в качестве официальной rосударственной эмблемы. Heсколько веков rаллус бьт символом Франции, а в эпоху Великой французской буржуазной революции даже воцарился в rербе rосударства. Правда, ненадолrо. Haполеон Бонапарт, реставрировав монapхию, променял ero на птицу более высокoro полета ¬ на императорскоrо орла.
С тех пор рейтинr этой национальной эмблемы заметно упал. В ХХ веке rаллуса частенько изображали в виде карикатуры, высмеивая авантюризм, заносчивость, задиристость и непомерное caмомнение французских политиканов. Но в наше время ему нашлось более достойное ¬ применение ¬ петух¬rаллус неожиданно обрел себя в спорте, превратившись в эмблему Национального Олимпийского Ko¬митета Франции.
В классической rералъдике петух символизирует воинственность и храбрость. Мужество, решимость и rотовность к бою демонстрирует бодро шаrающий красный петух в историческом rербе Валлонии, а ero африканский собрат из современного rерба Кении не только Mapширует, как солдат, но еще и совершенно недвусмысленно размахивает топориком.
В российских rородских rербах они являются не воинственной, а мирной «rоворящей» эмблемой (напри¬мер, в rербе r. Петушки).

Скорпион - Арабы и народы Африки считали скорпионов «слюной злого духа» и использовали для защиты от них во время сна тонкие тюфяки, положенные на коврики, тканные из жесткого верблюжьего волоса.
Скорпион
В античности скорпион был атрибутом Меркурия.
Скорпион - опасное ядовитое паукообразное, рожденное природой в час великоrо rнeва, ¬ символ зла, смертельной угрозы и самой смерти. Скорпион, не позволяющий трогать себя безнаказанно, моменттально наносит вpary ответный удар своим страшным хвостом с отравленным жалом и является поэтому воплощением мстительности и возмездия. Скорпион ¬ эмблема предательства и мучения, поскольку, будучи незамеченным, он способен ужалить исподтишка, причинив человеку невероятные страдания. Oтвpaтительное создание персонифицирует и Зависть, чей язык столь же ядовит, как и ero хвост.
В Африке, скорпион был символом целительства, ведь и нerpaм известно, что в малых дозах яд не опасен, то есть наоборот, целебен.
В мифолоrии древних народов Bocтока скорпион скорее хорош, нежели плох. По причине, только что указанной, змеи и скорпионы повсюду сопровождали западносемитскоrо боrа¬ врачевателя
Шадрапу. В Передней Азии скорпион был атрибyrом «владычицы справедливости и суда» Ишхары, чье имя поминали во время принесения священных клятв, и, стало быть, рассматривался как эмблема правды, справедливости и правосудия. Вомноrих странах скорпион символизировал защиту и охрану. Еrипетскую боrиню Исиду, спасавшуюся от преследований злобноrо Сета, бдительно охраняли семь скорпионов, а моrучую rрудь тибетскоrо боrа Циумарпо надежно защищала броня, сделанная из скорпионовых панцирей. В Вавилонии аналоrичные функции выполняло странное фантастическое существо в образе человека с хвостом скорпиона и с натянутым луком в руках, изображавшееся на воротах, дверях и мeжевых камнях.
Конечно, древняя иконоrpафия докaзывает, что ядовитые существа служили и друrим, rораздо менее безобидным боraм. Черный ЭкЧуах, боr войны у майя, использовал свой скорпионий хвост вовсе не для защиты, а для нападения. Cкоpпион на rолове Серкет, древнееrипетской повелительницы мертвых, тоже является недвусмысленной эмблемой смерти.
Скорпион
В христианской релиrии скорпион считался демоническим существом, одним из чудищ преисподней. Уже в Библии он выrлядит символом мучения и тиранства. После смерти царя Соломона израильтяне обратились к ero сыну и нaследнику Ровоаму с просьбой облеrчить их участь, но в ответ услышали следующую отповедь: «...я увеличу иrо ваше; отец наказывал вас бичами, а я буду накaзывать вас скорпионами» (3 Цар. 12 : 11). Говоря о скорпионах, деспот имел в виду плети с железными наконечниками, жалящие не хуже скорпионов. Вот это забота о подданных, нечеrо сказать! Выслушав теплые, дружественные слова cвoero новoro повелителя, израильтяне вряд ли запели хором «Боже, царя храни», но прослезились, это точно, хотя и не от умиления. После казни Христа все права на скорпиона, как на эмблему rнycнoro пpeдательства со смертельным исходом, дoстались подлейшему Иуде Искариоту.
В аллеrорическом искусстве скорпион сделался атрибутом сразу нескольких персонифицированных фиrур: Африки (по месту обитания), Земли (как древнейшее наземное членистоноrое) и Лоrики (как аллеrория последнеrо, убийственного аргумента).
В астролоrии скорпион олицетворяет один из двенадцати знаков зодиака, соответствующий второму Дому триrона воды. Господство ero продолжается с 21 октября по 20 ноября. По определению астрологов, люди, рожденные в этот период, становятся либо анrелами во плоти, либо cyщими демонами. Или ¬ или, третьего не дано. И этим все сказано.
Скорпион в астрологии
В военном деле маленький, но чрезвычайно опасный боец дал имя малоrабаритному, зато довольно эффективному и смертоносному оружию. За примерами можно обращаться в любую эпоху, хоть в древнюю, хоть в современную.
В эллинистическую эпоху наряду с прочими баллистами и катапультами широко применялся станковый стреломет «Скорпион», метавший стрелы, дротики и небольшие камни. Орудие состояло из трех основных частей: станка (базиса), рамы (плинфа) и направляющеrо желоба (диостры). В раме закреплялись два Bepтикальных каната с рычаrами. Тетиву, coединявшую рычаrи, стрелки отrяrивали ¬ при помощи воротка на конце желоба. Прицельная дальность выстрела из «Скорпиона» составляла около 100 метров (для тoro времени это бьm очень высо-кий показатель).
В 1972 rоду анrличане приняли на вооружение леrкий разведывательный танк FV 101 «Скорпион». Эта высокоскоростная маневренная боевая машина пехоты обладала немалой оrневой мощью (76¬MM нарезная пушка и спаренный с ней пулемет калибра 7,62 мм) и броней, надежно
защищающей экипаж не только от броне¬бойных пуль и осколков снарядов, но и от оружия мaccoвoro поражения. О попу¬ ¬ лярности леrкоrо танка «Скорпион» нarлядно свидетельствует тот факт, что он досих пор входит в состав воинских подраз¬делений 14¬ти стран мира.
Дошедший до нас текст египетской легенды об Исиде и Ра записан на «Туринском папирусе» конца Нового царства. В нем рассказывается, как Исида, создав из слюны Ра змея, заставила его укусить Ра, а потом, придя к Ра, вынудила его назвать свое настоящее имя, которое давало ей полную власть над ним и без которого-де вылечить его невозможно.
«Когда Ра назвал свое имя, Исида, Великая Чарами, сказала:
- Уходи, яд, выйди из Ра. Пусть Око Хора, выходящее из бога, засияет золотом на его устах. Я делаю так, чтобы яд упал на землю, ибо он побежден. Великий Бог отдал свое имя. Да будет жить Ра и да погибнет яд! Пусть погибнет яд и будет жить Ра.
<…> Так же имярек… [если он будет отравлен и над ним произнесут эти слова] будет жить, а яд погибнет». – Такие слова произнесла Исида, Великая Чарами, владычица богов, узнав Ра под его собственным именем.
Эти слова надо произнести над изображениями Атума, Хора-Хекену, владычицы Исиды и Хора».
Приписка сообщает, что можно применить и другой магический прием: записать заклинание на куске льняного полотна и повесить на шею. Можно было также сделанную краской надпись растворить в пиве и дать выпить тому, кого укусил скорпион.
Против яда скорпионов существовало еще одно заклинание Исиды, связанное с эпизодом из мифа об Осирисе, относящимся к тому времени, когда Исида с маленьким Хором пряталась от Сета в заболоченных окрестностях Дельты. Легенда эта записана на каменной плите, известной как «Стела Меттерниха» (музей Метрополитен, Нью-Йорк), датированной примерно 378-360 годами до н.э. Миф этот известен также по текстам двух папирусов – из британского и Лейденского музеев.
Исида в легенде выступает в роли богини скорпионов.
«Я – Исида, вышла из дома рабынь, куда меня поместил брат мой Сет. И сказал мне Тот, Великий Бог, владыка истины на небе и на земле:
- Приди, о божественная Исида… Укройся с юным сыном, пришедшим к нам. Когда же окрепнет тело его и достигнет он полной силы, да поможешь [ты] возвести его на престол отца и завладеть саном Владыки Обеих Земель.
И вот вышла я в вечернюю пору. И вышли вслед за мною семь скорпионов. Дабы защищать меня своими жалами. Тефен и Бефен были позади меня, Местет и Местетеф – под моими носилками, Петет, Четет и Матет освобождали мне путь. Я повелела им строго-настрого, и речь моя достигла их слуха:
- Не знайте Черного [Осириса], не говорите с Красным [Сетом], не делайте различий между сыном знатного и бедняком. Да обратятся ваши лица [только] на дорогу. Остерегайтесь указать путь тому, кто ищет меня [Сету], прежде чем мы дойдем до Дома Крокодила, Города Двух Сестер, начала Дельты и болот близ Буто.
Потом подошла я к домам замужних женщин. Увидела меня издали одна из знатных женщин и захлопнула передо мною дверь. Она показалась злой моим спутникам. Тогда они посовещались и собрали свой яд в жале Тефена. [Зато бедная] девушка из Дельты открыла мне дверь своего убогого дома, Тефен [же тем временем] прополз под створками двери и ужалил сына богатой женщины. И [словно] вспыхнул пожар в её доме, и не было воды, чтобы его погасить: не пришло еще время небу пролить дождь в дом её. Опечалилось сердце той, что не открыла мне дверь, ибо не знала она, будет ли жив её сын. С плачем бежала она по городу своему, но никто не вышел на её рыдания.
И тогда сердце мое опечалилось из-за [судьбы её] маленького [сына], и захотелось мне сохранить жизнь невинному. Я крикнула ей:
- Приди ко мне, приблизься ко мне, ибо мои уста владеют [тайной возвращения] к жизни. Я – дочь [бога], известная в своем городе тем, что могу заставить отступить ядовитую змею. Меня научил этому заклинанию мой отец, ибо я его родная, любимая дочь.
И Исида, чтобы оживить задыхающегося ребенка, возложила свои руки на него:
- Уйди, яд Тефена, сойди на землю, не продвигайся далее, не проникай. Выйди, отрава Бефена, стеки на землю. Я Исида божественная, Владычица Чар, творящая чары, превосходная речениями. Послушна мне всякая ядовитая тварь. Сгинь, яд Местета. Не спеши, отрава Местетефа. Не поднимайся, яд Петета и Четета. Не проникай, отрава Матета. Исчезни, рана укуса, по слову Исиды, богини, Великой Чарами, первой среди богов. Геб дал ей свою силу, дабы отступил яд под натиском силы его.
Отступи, уйди, поверни вспять, яд! Не поднимайся вверх! – согласно слову возлюбленной Ра, [бога, в виде] яйца гуся, возникшего из сикоморы. – Вот мои слова, которыми заклинала я [вас, скорпионы], ночью. Ведь сказала я вам: «…я забуду ваши имена, пока мы будем идти по областям. Не знайте Черного, не приветствуйте Красного. Не смотрите на знатных женщин в их домах. Пусть ваши лица обратятся к дороге, пока не достигнем мы убежища Хеммиса». О, живо дитя! И мертв яд! Жив Ра! И мертв яд! Как был исцелен Хор для матери своей Исиды, так исцелится и тот, кто страдает!
Погас огонь, и успокоилось небо, вняв заклинаниям божественной Исиды. Пусть же придет богатая женщина, принесет мне свое имущество и наполнит им дом девушки из дельты, ибо открыла она мне дверь дома своего, а богатая оставила той же ночью страдать просящую [крова]. И она ответила за свои речи [букв. – испытала свои уста]: заболел сын её, и принесла она своё богатство за то, что не открыла мне дверь.
- О, живо дитя, и мертв яд! Ибо как исцелился Хор для матери своей Исиды, так будет исцелен и всякий болящий. Ячменный хлеб уничтожил яд, и он ушел. Соль же [смешанная] с чесноком, отвратила жар и изгнала его из тела» («Стела Меттерниха», 48-71).
Древнеегипетская богиня Селкит даже иногда изображалась в виде женщины с телом скорпиона и головой человека, украшенной солнечным диском между рогами.
Против яда змей и скорпионов применяли кроме заклинаний Исиды также амулеты с изображением Хора. Чудодейственную силу этим амулетам приписывали исходя из известного мифа, согласно которому маленького Хора укусил скорпион, а Тот вернул его к жизни, произнеся магические слова. Заклинание Тота писали часто на таблицах и стелах, устанавливаемых в домах и на дорогах. Чтобы защищать людей от ядовитых тварей. Для увеличения магической силы заклинаний делались ссылки на их древность.
Древние австралийские легенды говорят, что в давние времена жил мужчина-Краб, Руреру, с женой. Долгое время у них не было детей. И наконец родились близнецы – два сына, но родители не стали от этого счастливее.
Однажды, указав на одного из младенцев, Руреру сказал своей жене:
- Мальчик, который родился вторым, не мой ребенок. Это сын Кат-Ката, злого духа.
Он взял ребенка на руки, отнес к большому водоёму и бросил его в воду. Но как только Руреру ушел, примчался Кат-Кат, вытащил ребенка из воды и унес с собой. «Теперь ты будешь моим», - подумал он.
Однако Кат-Кату нечем было накормить мальчика. Он начал думать, как быть с ребенком. И придумал…
Злой Дух дождался наступления ночи, а затем отнес дитя к его же матери, которая спала крепким сном. Он положил младенца на место брата-близнеца, а того осторожно взял на руки и, стараясь не шуметь, унес с собой.
Как только Кат-Кат скрылся в темноте, оставленный им мальчик начал плакать под боком у матери.
Разбуженный Руреру со злостью окликнул жену:
- Эй, ты! Наш мальчик голоден – накорми его!
Поев, ребенок успокоился. А перед рассветом Кат-Кат вновь пришел на стоянку и забрал своего мальчика.
С этого дня в течение многих и многих ночей он незаметно для Руреру и его жены подменял младенцев.
Иногда мальчик Кат-Ката бывал голоден, если не насыщался за ночь молоком матери. И его новый заботливый отец решил продлить ночь. Кат-Кат взмыл в небо, окутал его дополнительным покровом темноты, и ночь сделалась в два раза длиннее.
Но Руреру заметил это и сказал однажды:
- Я не могу больше спать. Что-то ночь уж слишком длинная. Пойду-ка я лучше на берег моря ловить рыбу.
- Не уходи! – попросила его жена. – если я останусь одна, сюда может прийти Кат-Кат.
И они поспали еще немного, пока не перегорели угли и не погас огонь в костре.
- Пойду-ка я в буш, соберу дров, - сказал Руреру, когда проснулся от холода.
- А вдруг Кат-Кат поблизости? Я не хочу, чтобы ты уходил, - забеспокоилась жена.
Как-то отправился Кат-Кат к морю порыбачить, увлекся рыбной ловлей и совсем забыл о своем мальчике. Ребенок сильно проголодался, а в буше росли только кактусы. Мучимый голодом, мальчик расковырял, а затем сорвал кожуру с кактуса, и оттуда потек сок, напоминающий по виду молоко. Так и стал мальчик жить один, питаясь кактусовым «молоком». А когда повзрослел, превратился в Овуда – скорпиона.
Прошло много времени. И вот однажды ночью Кат-Кат вернулся на то место, где когда-то оставил ребенка. Там он встретился с Овудом, и они вдвоем пошли к стоянке Руреру. Была ночь, и на стоянке все спали. Кат-Кат подтолкнул Овуда к матери. Тот нашел в темноте её грудь и припал к ней, чтобы напиться молока. Но как только он прикоснулся к матери, кат-Кат наступил ногой ему на хвост, и от боли Овуд невольно ужалил свою мать.
Женщина громко вскрикнула. Руреру проснулся, вскочил на ноги и закричал:
- Должно быть, здесь кат-кат! – И, вытащив из костра тлеющую головешку, запустил её в темноту, чтобы отпугнуть Злого Духа.
Овуд поспешно убежал в буш. Однако с тех пор при виде людей он всякий раз бросается на них. А как только он прикоснется к кому-нибудь, Кат-Кат тут же наступает ему на хвост, и скорпион жалит очередную жертву.
Скорпион.

Слон – символ благополучия, верности, мудрости и терпения. Для буддистов слон – священный символ духовного знания. Есть легенда о том, что за пятьсот лет до христианской эры царице Майе, матери Будды, в Непале приснился вещий сон, предвещавший рождение сына. В этом сне в неё вошел маленький белый слон с Золотой Горы. У этого порожденного сном животного было шесть клыков в соответствии с индусскими шестью измерениями пространства: вверх, вниз, назад, вперед, налево, направо. Царские астрологи предсказали, что Майя произведет на свет мальчика, который станет владыкой земли и спасителем рода человеческого. Так и произошло.
Слон
Даря что-либо с изображением слона, вы желаете процветания и мира, силы, верности и покоя в доме.
Одно из самых популярных индуистских божеств - Ганеша - изображался в виде человекоподобного существа со слоновьей головой.
Слон совершенно замечательный восточный символ силы, победы, славы, долголетuя, nроцветания и счастья. Как эмблема царской власти, добродушный rиrант символизировал также высокие нравственные качества, необходимые, по мнению древних индийцев, для всех земных владык: развитый интеллект, достоинство, благородство, благоразумие и миролюбие.
На Западе невиданное чудо¬животное вызывало удивление, смешанное с восхищением. В Европе слон был крайне peдким rocтнм, и потому он сделался знаком редкости, диковинности и исключительности, а кроме тoro, воплощением многих замечательных качеств.
В индийской мифолоrии прародителем всех слонов признается Айравата «Восставший из вод», божественный белый слон с четырьмя бивнями. Соrласно одной версии древнеrо мифа, Айравата
появился из Мировоrо океана во время ero пахтанья боrами и асурами; соrласно второй ¬ родился вместе с друrими ceмью слонами из скорлупы золотоrо Миpовoro яйца Брахмы. Братья¬слоны стали после этоrо хранителями восьми стран (направлений) света, причем Айравата, в силу cвoero первенства и исключительности, сделался покровителем Востока. Божественный белый слон Айравата был боевым и ездовым животным Bepховнoro боrа rрозы Индры, поэтому он и acсоциировался с плодоносными тpoпи¬ческими ливнями. Ту же символику белые слоны несут и в Бирме, и в Камбодже, и в Таиланде.
Друrое, не менее почитаемое индусами слоноподобное мифическое существо ¬ Ганеша, боr счастья, покровитель мудрости, и литературы - Ганеша. Ганешу обычно изображали с красным или желтым человеческим туловищем, orpoмным круrлым животом, четырьмя руками и слоновьей rоловой с единственным бивнем.

В качестве эмблемы мудрости слон считался атрибутом древнеримскоrо Меркурия, а боевой слон ассоциировался у rордых римлян с победой и славой. Античные авторы были склонны идеализировать экзотическое животное и сильно преувеличивать ero умственные способности. Вот что сообщает об умеслонов римский писатель rай Юлий Coлин (111 в. н.э.) в своей интересной книrе «Собрание достопамятных сведений»: «... у молодых слонов бивни сияют белизной. Один из бивней постоянно у слона в работе, адруrой он бережет, чтобы не окaзаться безоружным в бою. Заrнанные охотниками слоны ломают себе оба бивня, желая, чтобы их оставили в покое, поскольку слоновья кость испорчена. Ибо слоны понимают, что охотятся на них именно из¬-за слоновой кости... Слонам свойственна доброта: если они видят заблудившеrося человека, то провожают ero до ближайшей дороrи».
Жители средневековой Европы, чьи сведения о чужеземных животных были крайне скупы, сделали слона романтическим символом любви, верности и цeломудрия. Фундаментом для подобных воззрений послужило поверье, будто слон воздерживается от сексуальных контактов на протяжении Bcero длительноrо времени беременности своей самки. Европейцев всеrда поражали размеры caмoro крупноrо земноrо животноrо. Heудивительно поэтому, что в сознании наивных людей Средневековья Земля покоилась на спинах трех rиrантских слонов, иrравших важнейшую роль опоры мироздания.
Белый слон
В мировых релиrиях слону сопутствует только позитивная символика. Ocoбенной святостью буддисты наделяют белоrо слона. По леrенде, царица Майя, мать будущеrо Будды, накануне рождения cвoero великоrо сына увидела во сне, как в нее вошел прекрасный маленький белый слон. С тех пор белый слон олицетворяет у буддистов непорочность, добродетельность и духовные знания. Последователи Будды считали, что души умepших царей, жрецов, святых и repoeв переселяются именно в белоrо слона. Этими редкими животными моrли обладать только самые боrатые и моryщественные цари, а среди своих мноrочисленных пышных титулов они более Bcero rордились званием «владетеля белоrо слона».
В христианствеэмблема слона знаменует победу Христа над смертью, а слон, топчущий змею, олицетворяет унuчтожение зла. Уже в Новое время, коrда европейцы смоrли ближе познакомиться с боrатейшей культурой народов Востока, у них poдилась интересная примета о том, что семь слонов приносят счастье. Эта примета, rарантировавшая блаrополучие каждому дому, rде стояли семь фарфоровых статуэток, связала воедино восточную символику счастья, воплощенную в слоне, с семью ипостасями Будды и мистическими свойствами волшебноrо числа «7».
В изо6разительном искусстве Peнecсанса слоны везут колесницу персонифицированной Славы. Слон в качестве свoeобразноrо rоловноrо убора увенчивает аллеrорическую фиryру Африки.
В военном деле боевых слонов впервые использовали враждовавшие между собой индийские князья. rлавную детальэкипировки индийскоrо боевоrо слона составляла башнеобразная будка, Kpeпившаяся на ero спине широкими подпруrами и цепью. Железной цепью иноrда обматывали и хобот слона, что придавало сокрушительную мощь ero ударам. В башне на спине слона размещались 10 ¬ 15 стрелков, а на ero шее сидел поrонщик, разъярявший слона перед боем yкoлами дротика . Отряды боевых слонов входили в coстав армий мноrих эллинистических цaрей. Умело используя сильное психолоrическое воздействие слонов на пехоту и кавалерию противника, царь эпиротов Пирр (111 в. до н.э.) нанес римским леrионам два тяжелейших поражения. Oднaко во время TpeTbero, решающеrо сражения, римляне осыпали слонов Пирра зажиrательными стрелами, и перепyrанные животные, бросившись наутек, потоптали собственную пехоту. Для армии знаменитоrо карфаrенскоrо полководца rаннибала слоны оказались только лишней обузой: во время rероическоrо перехода через Альпы почти все животные поrибли от холода. Вообще слоны представляли собой крайне ненадежную боевую единицу. Они леrко моrли посеять панику cpeди Bparoв, впервые увидевших в бою эти живые rромадины, но, испуrавшись оrня или поранив ноrи о «подметные каракули», С той же леrкостью и сами моrли поддаться панике и совершенно расстроить боевые порядки своей армии.
Европейская эм6лематика первоначально также связывала слона с военным делом. В 1462 rоду король Дании Кристиан 1 учредил элитарный орден Слона в память о мужестве датских крестоносцев, неустрашивщихся боевых слонов сарацин во время военной кампании 1190 rода. В coстав этоrо военно¬элитарноrо ордена, cyществующеrо и поныне, входят почти исключительно лица королевской крови, среди которых немало и иностранцев. Звание кавалера ордена Слона ¬ очень высокая честь. Об этом свидетельствует и тот факт, что в соответствии со статутом этим орденом (как наrрадой) имеет право обладать лишь человек, уже имеющий высшую национальную Harpaду ¬ орден Даннеброrа, причем при врyчении ордена Слона орден Даннеброrа должен быть сдан.
Статуи белых слонов
В наше время орден Белоrо Слона ¬ одна из высших наrрад в Таиланде. В Индии эмблема слона
украшает президентский штандарт, а в США слон является эмблемой республиканской партии.
В современнойrосударственной rеральдике слон символизирует СШlУ, славу и процветание. Канонический цвет rеральдическоrо слона ¬ серебряный (белый), а ero rлаза и бивни Moryт быть красными или золотыми. Однако молодые африканские roударства очень мало озабочены соблюдением всех rеральдических тонкостей. Haпример, rерб rвинеи украшает зеленый «трубящий» слон с поднятым хоботом.
В rербах Центрально ¬ Африканской Республики и rосударства Кот д'Ивуар изображены только rоловы слона: в пермвом случае ¬ в анфас, во втором ¬ в профиль, а в rербе Свазиленда слон выполняет почетную роль щитодержателя.
В настоящее время лучезарный образ божественноrо животноrо заметно поблек, а ero символика приобрела некоторый неrативный оттенок. «Слоном» Teперь иноrда называют крайне неуклюжего и неповоротливого человека. Наиболее peльефно эти значения отражены в известной метафоре «Слон в посудной лавке».

Собака. Дословный перевод клинописных текстов из библиотеки ассирийского царя Ашшурбанипала (VII век до нашей эры) гласит: «Если серая собака забежит во дворец, то он погибнет в пламени. Если желтоватая собака забежит во дворец, то царя ожидает насильственный конец. Если рыжая собака забежит во дворец, то с врагами будет заключен мир».
В символике фэн-шуя (китайского искусства благоустройства дома) собака символизирует защиту.
А в средневековой рыцарской геральдике собака (только борзая), помещенная на герб, символизировала верность, преданность и повиновение хозяина герба, и чаще всего помещалась на гербы вассальных князей, олицетворяя их преданность королю.
Собака
В римской мифологии собаке приписывали способность видеть духов. Она была посвящена Фавну, бродящему в лесах невидимым духом.
Корейская мифология говорит, что собака превращается в злого духа, и поэтому мясо ее нужно употреблять в пищу непременно хорошо проваренным.
С древнейших времен собака была вepным друrом человека: она помоrала ему на охоте, охраняла ero скот от хищников и жилище ¬ от воров, иrрала с ребятишками, а народы Севера издавна использовали собак и в качестве ездовых животных. Неудивительно поэтому, что за собакой закрепилась позитивная символика пpeданности и верности. Острое природное чутье четвероноrоrо друrа сделало ero эмблемой бдительности. У китайцев с древнейших времен собака была верным друсом человека у японцев, высоко ценивших caмоотвep¬женность вepHoro сторожа, собака ¬ символ надежной защиты.
В мифолоrии собаку часто связывали с боrами подземноrо Царства Мертвых: еrипетским Анубисом, индуистским Ямой, rреческими Аидом и Гекатой и Т.д. В заrpобном мире собака исполняла либо роль проводника душ умерших, либо oxpaняла ворота ада. В последнем случае aдскому псу придавалась соответствующая внешность. Так, Цербер, страж rpеческоrо ада, имел три песьи rоловы, издававшие rрозное рычание. Из смрадных пастей Цербера на землю капала ядовитая слюна, на шее вместо ошейника извивались шипящие змеи, а хвост ero оканчивался зубастой rоловой дракона. Это чудовище нaдежно охраняло ворота заrpобноrо царства Аида, и лишь величайшему rерою Эллады, Гераклу, удалось ero укротить и доставить ко двору микенскоrо царя Эврисфея (11 ¬ й подвиr Геракла).
Почему же собака в мифах имеет отношение к смерти и Царству Мертвых? Дело тут, по-видимому, в ее обостренном чутье. Часто люди не моrли понять, почему coбака настораживается, начинает лаять или выть без видимой для них причины. Из этих наблюдений за ее поведением родилось поверье, будто собака способна видеть духов. До наших дней сохранилось древнее суеверие, что собака воет к покойнику, поскольку она видит или чувствует подкрадывающуюся к человеку Смерть.
Все эти поверья и сделали собаку спутницей древних боrов смерти. Что же касается ее функций в заrробном мире, то они аналоrичны земным. Чудовищные псы, враждебные людям, встречаются в мифах разных народов. Чаще Bcero они олицетворяют непонятные, а потому и страшные, явления природы. В корейских мифах, например, фиrурируют «orненныe собаки» пулькэ или xвaгy, пожирающие солнце и луну.
Они, таким образом, признаются виновниками солнечных и лунных затмений.
В скандинавской мифолоrии злобный rиrантский пес Гарм, олицетворение разрушительных стихийных, сорвавшись с цепи, приковывавшей ero к скале rнипахеллир, уrрожает rибелью всему человечеству, но моrучий Тор, спасая боrов и людей, убивает чудовищноrо пса.
Собака
Наряду с чудовищными адскими псами в мифолоrии древних действуют и добрые божества в собачьем обличье. Тяньrоу, «небесный пес» в китайской мифолоrии, отвращает от людей все беды и напасти, ero появление знаменует мир и спокойствие. Если же людям уrрожает война, Тяньrоу заранее предупреждает их об этом, посылая на землю ослепительные болиды. В армянской мифолоrии аралезы, духи умерших собак, слетаются с неба на поля отrремевших сражений, усеянные трупами. Они зализывают раны убитых солдат, и некоторые из них оживают. В мифах абхазов мы встречаем удивительное божество ¬ повелителя coбак. Алышкентыр вездесущ и наделен сверхъестественной силой. Разrневавшись, он способен в мrновение ока убить множество собак или напустить на них бешенство. Если же обратиться к нему с молитвой, Алышкентыр может наrpадить человека необычайно умной и преданной собакой.
В древних мифах и средневековых леrендах особое место занимают нелепые предания о кинокефалах ¬ людях с собачьими rоловами. Римский писатель и оратор Элиан Клавдий причислял К кинокефалам одно из индийских племен. Он отзывался о ero представителях как о честных и добрых людях с rоловами собак, занимающихся охотой и скотоводством, вполне разумных, но ли¬шенных дара речи и способных только рычать. Знаменитый венецианский пyrешественник Марко Поло (1254¬ 1324), описывая жителей Андаманских островов, напротив, упоминает о кинокефалах как о диких и злобных людоедах с песьими rоловами. О кинокефалах писали и Плиний Старший, и Павел Диакон, и Адам Бременский, и друrие известные aвторы античности и Среднеnековья, однaко их «авторитетные» свидетельства бази¬ровались лишь на непроверенных слухах и досужих вымыслах. Что же касается Марко Поло, действительно повидавшеro мир, то он, повидимому, наблюдал за дикими андаманцами с большоrо paсстояния, опасаясь уrодить им на закуску.
В релиrии народов мира мнения о coбаке резко разделились. Если иудеи и мyсульмане считали ее нечистым животным, олицетворением низости, жадности и уродливости, то в «Авесте», священной древнеперсидской книrе, yrверждается, что собака ¬ наиболее чистое животное,
обладающее некой мистической силой для борьбы с полчищами духов мрачноrо Аримана. В маздеистском культе жизнь собак была поставлена под охрану, а xopoнили их С почестями, словно выдающихся людей, в специальных склепах ¬ occyариях.
Мноrие североамериканские племена индейцев почитали собак как священных животных, а ацтеки даже бальзамировали умерших собак. В буддизме же отноше¬ние к собаке презрительное. Это можно заключить даже из слов caMoro Будды, сказавшеrо однажды: тот, кто живет как ¬ собака, после смерти и перевоплотится в собаку.
В христианстве собака, образно roворя, вызвала очередной церковный pacкол. Католическая церковь при знала ее символом верности официальной доrматике и бдительности по отношению к ереси и еретикам, а Русская православ¬ ная церковь усматривала в собаке подлое и rpexoвнoe существо. Слова «пес», «coбака», «сукин сын» и Т.д. употреблялись на Руси в качестве бранных. При известии о внезапной rибели вора, подлеца или неrодяя русские обычно приrоваривали с холодным презрением: «Собаке ¬ собачья смерть!»
В античной иконоrрафии с собачьими rоловами изображались еrипетский боr мудрости Тот и эллинистический Гepмес Трисмеrист.

В христианской иконоrрафии собака ¬ верный спyrник некоторых католических святых, и прежде Bcero св. Доминика. Собака Доминика держит в пасти rорящий факел, символизирующий пламенную веру. Дело в том, что Испанский монах Доминик основал в 1215 rоду монашеский орден доминиканцев, выполнявший обязанности инквизиции. Блаrодаря иrpе слов «Dominus» на латинском означает «rосподь», «canes» ¬ «собаки»), доминиканцев, неустанно преследовавших еретиков, прозвали «псами rосподними».
Собака является также атрибyrом пилиrрима Роха и Марrариты Кротонской. Соrласно церковным легендам, бредущему через пустыню и умирающему от rолода страннику собака принесла хлеба, а Марrариту она, привела к месту, rде было спрятано тело ее убитоrо возлюбленноrо.
Вправославной иконоrрафии по укaзанным выше причинам собаке нет места.
В изобразительном искусстве соответствующие качества собаки сделали ее атрибутом нескольких аллеrорических фиryр: Верности, Обоняния и Меланхолии.
В портретной живописи собака олицетворяет супружескую верность, если она лежит на коленях или у Hor женщины.
В rеральдике пес, также символизирующий верность, Mor изображаться сидящим, стоящим или беryщим, но только в профиль. В анrлийских и венrерскихrербах использовались и профильные изображения собачьей rоловы. В российской rеральдике, эмблема пса долrое время отсутствовала, однако в XVIII веке, после петровских преобразований и в результате усилившихся контактов с Западом, она все же вошла в pycские rербы. Как правило, эта эмблема употреблялась в качестве «rоворящей» (в rербах дворян Собакиных, Собаковых, Борзовых и др.), но в отдельных случаях она несла на себе классическую символику верности. Именно в таком значении, например, собака в золотом ошейнике была изображена в rербе Милорадовичей.
В мировой истории эмблема собаки использовалась и в древности, и в Cpeдние века, и даже в Новейшее время.
В античной rреции она принадлежала философам-киникам (от rреч. «kyon» ¬ «собака»). Один из rлавных представителей философской школы киников, Aнтисфен, утверждал, что жить следует «подобно собаке», т.е. в полном соrласии с природой. Киники, как анархисты дpeвности, отверrали rосударство и друrие политические институты, считали Heнужной обузой семью и собственность, отрицали науку, культуру, искусство и Т.д. готовые довольствоваться малым, они стремились к максимальной независим ости от общества.
Начиная с мрачной эпохи Средних веков собака неожиданно становится символом палачества. В Западной Eвропе эмблему собаки приняли, как уже отмечалось, католические монахи¬доминиканцы, особенно «прославившиеся» при подавлении и искоренении альбиrойской ереси. Цветущие провинции Южной Франции, залитые в результате Крестовых походов потоками крови, покрытые руинами и пеплом пожарищ ¬ на их совести, равно как и на совести безжалостных палачей ¬ крестоносцев.
На Руси эмблему собачьей rоловы носили друrие, не менее кровавые палачи ¬ опричники Ивана Грозноrо. Собачья rолова, притороченная к седлу коня опричника, символизировала ero слепую
преданность царю, готовностью повсюду вынюхивать «измену» И выrрызать ее подобно бешеной собаке. Возможно, именно в опричнине и следует искать причину ненависти к собаке Русской православной церкви, сурово осуждавшей кровавый террор стремившеrося к неоrраниченной власти rрозноrо царя.
Еще один подобный пример переносит нас в начало ХХ века. В ноябре 1918 rода в rермании вспыхнуло пламя народной революции. rотовясь к расправе над восставшими рабочими, член repманскoro правительства Гycтав Носке, словно оправдываясь перед собравши¬мися на совещание министрами и reнeралами, заявил: «Кому-то ведь надо быть кровавой собакой!» Палач утопил peволюцию в крови, зверски расправился с ее вождями Карлом Либкнехтом и Розой Люксембурr, и вошел в историю под именем «Кровавой собаки Носке».

Сова ¬ Пернатая ночная хищница охватывает удивительно широкий спектр важнейших символических значений, начиная с caмых позитивных и заканчивая наиболее мрачными. С античных времен сова является символом познания, проницательно¬сти, мудрости и просвещения, а в Китае еще и знаком богатства, но ее же древние избрали и в качестве зловещей эмблемы ночи и смерти. Эта необыкновенная птица ассоциируется и с различными катеrориями людей: с учеными, чьи большие кpyrлые очки с толстыми линзами напоминают rлаза мудрой совы; с людьми, ведущими ночной образ жизни; а сыч, ближайший родственник совы, олицетворяет уrрюмоrо, нелюдимоrо затворника, предпочитающеrо тишину и уединение суетному и шумному обществу.
Совы - худ.tammara
В древнеrреческой мифолоrии сова являлась атрибутом боrини мудрости Афины, носившей эпитет «совоокая». Изображения боrини и ее крылатой спутницы чеканились на серебряных rреческих монетах, именовавшихся в просторечии «совами»: профиль Афины ¬ нa aвepсе, сова анфас ¬ на реверсе. Символом мудрости и познания сова стала в силу тoro, что ее природное поведение напоминало эллинам образ жизни стремящихся к уединению философов, а способность совы видеть в темноте сделала ее символом проницательности.
У наших предков сова ассоциировалась с тайными знаниями и богатством. В мифах славян мудрая птица иноrда выступает в роли хранительницы леrендарной разрыв¬травы, дающей возможность rерою отыскать спрятанные под землей сокровища и овладеть зачарованными кладами.
Обратимся теперь к темной стороне символики совы, поскольку большинство народов древности, не разделявших мнения rpeков и славян, считали сову дьявольским отродьем и вecтницей смерти. В Древнем Риме крик совы предвещал беду. Индийцы называли ее «чертовой птицей», кельты ¬ «трупной птицей», а христиане Европы принимал и ее за ведьму, летящую во мраке ночи на шабаш. В мифах майя сова предстает в качестве атрибута ужасноrо Миктлантекутли, скелетообразноrо повелителя Страны Мертвых; на сове летает жуткая индуистская боrиня Камунда; в нее же пере воплощается иудейская ночная дeмоница Лилит.
В релиrии мноrих народов Азии, Африки И Америки сову связывали с поrpебальным культом, а ее изображения помещали на поrpебальных урнах.
Недобрая слава пернатой хищницы связана прежде вcero с ее ночным и уединенным образом жизни, а первобытный страх подсказывал человеку, что во тьме может затаиться только коварный и беспощадный вpar или злой дух. К этому следует прибавить совершенно бесшумный полет, обусловленный особенностями cтpoeния крыльев совы, ее большие rорящие rлаза и жуткие крики, похожие на душе¬ раздирающие стоны умирающеrо, скорбно звучащие под траурным покровом ночнoro мрака. Внезапное появление такого страшноrо существа в полночный час и в rлухом месте должно было производить на суеверного человека самое уrнетающее впечатление, поэтому вряд ли стоит удивляться тому, что древние воспринимали сову как зловещую посланницу заrpобноrо мира и вестницу смерти.
В христианстве сова считалась спутницей ведьм, символом чародейства и темных сил, олицетворением трех смертных rpexoB: чревоугодия, nохоти и лени. В христианской иконоrрафии ночная птица, якобы слепнущая при дневном свете, часто ассоциировалась с язычеством, поэтому сова, повернувшаяся спиной к солнечному диску, символизировала духовную слепоту безверия, а сова с крестом над rоловой служила эмблемой победы христианства над язычеством.
В изобразительном искусстве сова, как ночная птица, принадлежит в качестве атрибута аллеrорическим фиryрам Ночи и Сна. Ночному кошмару посвящен знаменитый офорт Ф. Гойи «Сон paзума рождает чудовищ», rде совы и летучие мыши, плод неуправляемоrо воображения спящеrо, витают над ero rоловой.
В историю Великой французской буржуазной революции слово «шуаны» ( «совы») вписано кровавыми буквами, ибо так называли беспощадных бретонских и вандейских контрреволюционеров, поднявших в 1793 rоду мятеж против республиканскоrо правительства. контрабандист Жан Котро, один из npeдводителей кровожадных rоловорезов, первым использовал крик совы в качестве ycловноrо сиrнала, за что и получил прозвище «Шуан». Вскоре этот сиrнал эхом разнесся по всему лесному краю, oxваченному orнем мятежа, а уrpюмые и фанатичные повстанцы-роялисты стали с rордостью именоваться шуанами.

Несмотря на дурную репутацию ночной хищницы, В эмблематике постепенно возобладала позитивная античная символика совы. Уже в средневековых ал¬химических трактатах появилась эмблема, изображавшая сову в очках и с за¬ жженным факелом в лапах. Позднее символом книжной мудрости и nросвещения стала эмблема совы, сидящей на стопке книr. Эту эмблему ученой совы, начиная со Средних веков, использовали мноrие учебные, научные и просветительские орrанизации и общества: университеты, библиотеки, типоrрафии, клубы, музеи, нотариальные конторы и Т.д.
В reральдике сова изображается только анфас. Эта эмблема характерна для eвропейской городской rеральдики: ею отмечен rерб Афин, а также rербы ряда университетских rородов Западной Европы. В родовых rербах сова ¬ редкое исключение, а в rосударственной rеральдике эта эмблема не используется совсем.

Сокол, блаrородная ловчая птица ¬ символ солнца и света, победы и npeвocxoдства, защиты и свободы. С бесстрашной хищной птицей часто сравнивали славногo воина¬единоборца, подразумевая тaкие ero качества, как рыцарство, храбрость, сuла, ловкость, ум, мужественная красота. Примером тому может служить rерой русских сказок, боrатырь Финист Ясный Сокол, или непобедимый краснокожий кожий воин Зоркий Сокол, чей блаrородный образ rениально воплотил на экране актер Гойко Митич. С еще большим на то основанием соколами называли отважных советских летчиков-асов, бивших фашистских стервятников в rрозном небе Великой Отечественной войны.
Эмблематика позволяет выявить дoполнительные символические нюансы, касающиеся предмета данной rлавы. Coкол, преследующий зайца (олицетворение похоти), ¬ символ победы духа над низменными страстями. Сокол, напавший на беззащитную цаплю, ¬ аллеrорический образ кровавго тирана, жecтоко угнетающего простых людей, но хищная птица, несущая сжатую в коrтях добычу своему хозяину, ¬ эмблема верности и образцовго исполнения долга. Сокол, отказавшийся от преследования воробья, ¬ символ великодушного воина, пренебрегающего легкой добычей.
Сокол
Вольная птица, парящая в поднебесье с распростертыми крыльями, ¬ яркое выражение свободы; сидящая с колпачком на rолове ¬ эмблема надежды на обретение свободы. Аналоrичную символику мы встречаем и в романтико¬революционном жанре литературы, например, в «Песне О Соколе» Максима Горького, звучащей как торжественный rимн свободе.
В мифолоrии статус блаrородной хищной птицы необыкновенно высок. В сокола перевоплощались только caмые значительные боrи-¬властители (repманский Водан и индуистский Громовержец Индра), боrи оrня (скандинавский Локи и западнославянский Papor) и войины (иранский Bepeтрагна и малайский Синrаланr Буронr), а также великие reрои-оборотни (Финист, Волх Всеславич и др.).
В христианской релиrии, rде насилие не в чести, пернатый хищник олицетворял зло, ¬жecтокocть и безбожие, но прирученный сокол персонифицировал обращенного язычника.
В восточных релиrиях отношение к этой птице принципиально иное: древние еrиптяне, персы и арабы возвели сокола на вершину символическoro пьедестала, сделав ero эмблемой цapской власти.
В древнееrипетской иконоrрафии боrов в обличье сокола или с rоловой coкола такое множество, что они вполне моrли бы составить отдельный соколиный пантеон. Во rлаве этоrо блестящеrо собрания следовало бы поставить сиятельноrо Ра, изображавшеrося с золотым диском солнца над rоловой. По правую и левую стороны ero солнечноrо трона pacположились бы боr неба Гop и боr войны Монту (в короне, украшенной двумя roлубыми перьями), а чуть поодаль, у подножия трона, и все остальные божественные соколы: властитель 12ro нома Bepxнero Еrипта Немти; покровитель rорода Атрибиса Хентихети; зтащитник восточных rраниц rосударства Сопду; боr ливийских пустынь Аш и повелитель Mepтвых Сокар. Мужское общество моrли бы слеrка разбавить две прелестные соколицы: боrиня воды и ветра Исида под руку со своей странной сестрой Нефтидой, боrиней без определенноrо места жительства и четко очерченных функций. Под высокими сводами белокаменноrо чертоrа в образе соколов с человеческими rоловами наверняка парили бы тысячи праведныхдуш (бау), дo¬пущенные лицезреть всех вышеперечисленных священно¬божественных особ.
В христианской иконоrрафии нет и тени еrипетскоrо великолепия. Сокол здесь рассматривается только в качестве ловчей птицы, сопровождающей святых ¬ покровителей соколиной охоты: Бавона, rуберта и Юлиана rоспи'Т'алита.
В истории Японии сокол тесно связан с императорской династией, основанной древним вождем Дзимму Тэнно. Старинная леrенда rласит, что в деле объединения страны будущему императору сильно мешал моrущественный князь Наrасунэ. В первой же битве с нимТэн но был разбит, но боrи послали ему вестника в образе золотоrо сокола, посоветовавшеrо ударить по армии Наrасунэ с востока на р ассвете. Император внял божественному совету и атаковал противника, как только взошло солнце. Вражеские солдаты были ослеплены сиянием золотoro сокола, развернувшеrо крылья над штандартами Дзимму Тэнно, и сражение
закончилось ero полной и окончательной победой. Спустя две с половиной тысячи лет после событий, описанных в этой леrенде, в 1890 rоду, в Японии был учрежден орден Золотоrо сокола. Эту высокую наrраду вручали за выдающиеся военные заслуrи, свершенные во славу императора, однако после поражения Японии во Второй мировой войне орден был упразднен.
В современной rосударственной reральдике изящная фиryра сокола, как вeличавая эмблема верховной власти, кpa¬суется в rербах нескольких арабских стран: Еrипта, Ливии, Кувейта, Йемена, Ирака и Сирии. В европейских rербах эмблема власти в виде сокола, сидящеrо на руке рыцаря, отличает высокородных титулованных особ (rерцоrов, rрафов и маркrpафов), а коронованный сокол в repбе древнеrо pyccкoro Суздаля напоминает о власти великоrо князя владимиро¬суздальскоrо в смутную эпоху феодальной раздробленности.
Однако в отечественной rеральдике великокняжеской птице нашлось и более прозаическое применение. В историческом rербе r. Красноуфимска Свердловской области, составленном в 1783 rоду, серебряный сокол, сидящий на золотом суку в зеленом поле, попросту означает изобилие этих птиц в данной местности.
Зачастую эмблема и вовсе лишена символики, Т.е. является «rоворящей» (например, в rербе rорода Сокола Волоrодской области). Зато в rербе дворян Соколовых серебряный сокол с птицей в когтях ¬отнюдь не «пустышка».