Учение об искуплении современных православных богословов

В XX столетии осознание ограниченности как юридической, так и нравственной
теории Искупления привело некоторых богословов к непосредственному обращению к
святоотеческому наследию, на основании которого предпринимались попытки
преодолеть ограниченность рассмотренных выше теорий. Это возвращение к отцам
наблюдается уже у архим. Сергия и затем у многих видных православных богословов
XX столетия, среди которых можно назвать В.Н. Лосского, Х.Яннараса, прот.
Г.Флоровского, О. Клемана, прот. А. Шмемана и прот. И. Мейендорфа. Правда, никто
из современных богословов не называл свои рассуждения о таинстве Искупления
теорией. Но условно это учение можно назвать, в противовес юридической и
нравственной теориям, теорией "органической". В.Н. Лосский в одной из своих
работ говорит, что юридический образ Искупления должен быть дополнен образом
"физическим" и "биологическим".
Наименование "органическая" уместно потому, что это слово хорошо выражает
православное понимание фундаментальных сотериологических понятий: "грех" и
"спасение". Для святоотеческого богословия свойственно говорить о грехе и
спасении не в юридических и не в нравственных, а в органических категориях, т.
е. в категориях природы. Грех в православном понимании - это не преступление или
оскорбление в юридическом смысле, это и не просто некий безнравственный
поступок; грех - это прежде всего болезнь человеческой природы. Поэтому и
спасение мыслится как освобождение от болезни, как исцеление, преображение и, в
конечном счете, обожение человеческого естества.
Представители этого третьего направления в учении об Искуплении исходят из того,
что невозможно свести Искупление к одному единственному событию земной жизни
Христа, к крестной смерти на Голгофе. В работе "Искупление и обожение" (Сб. "По
образу и подобию", стр. 96, 97) В. Н. Лосский пишет:
"Ансельм Кентерберийский с его трактатом "Cur Deus homo" несомненно первым
попытался развить догмат об искуплении отдельно, отсекая от него все остальное.
Христианские горизонты оказываются ограниченными драмой, которая разыгрывается
между Богом, бесконечно оскорбленным грехом, и человеком, неспособным
удовлетворить требованиям карающей справедливости. Эта драма находит разрешение
в смерти Христа, сына Божия, ставшего человеком, чтобы заменить нас Собой и
уплатить наш долг Божественному правосудию. Но в чем же тогда заключается
домостроительное действие Святого Духа? Его роль сводится к роли помощника
искупления, дающего нам возможность воспользоваться искупительной заслугой
Христа. Конечная перспектива нашего соединения с Богом исключается или, во
всяком случае, закрывается от наших взоров суровыми сводами богословской мысли,
воздвигаемой на понятиях первородной вины и ее искупления. Поскольку цена нашего
Искупления внесена смертью Христовой, Воскресение и Вознесение представляют
собой лишь славное завершение Его подвига, своего рода апофеоз, не имеющий
прямого отношения к нашей судьбе. Это искупительное "богословие",
сосредоточенное на страданиях Христа, по-видимому, не интересуется Его
торжеством над смертью. Сам подвиг Христа Искупителя, которым это богословие
ограничено, представляется урезанным, обедненным, сведенным к перемене отношения
Бога к падшим людям вне какого-либо отношения к самой природе человека".
Таким образом, исходный пункт этого направления мысли состоит в том, что
Искупление не может рассматриваться в качестве мгновенного акта, некоего
однократного действия. Вся земная жизнь Христа Спасителя от момента
Боговоплощения и до Вознесения имеет искупительное значение. Каждое событие
земной жизни Господа является исполнением предыдущего и без него невозможного. И
свести тайну Искупления к какому-то одному событию, будь то Голгофская жертва
или Гефсиманское борение, - значит обеднить все прочее, свести все остальные
события земной жизни Христа просто к набору иллюстраций, дидактических картинок,
которые призваны пояснять центральное событие; иначе говоря, лишить всю земную
жизнь Христа Спасителя сотериологической значимости.
Еще во II веке свщмч. Ириней Лионский ("Против ересей", кн. 5) сформулировал
фундаментальный сотериологический принцип святоотеческого богословия: "Бог
соделался человеком, дабы человек стал богом". Впоследствии эту мысль, несколько
изменяя слова, повторяли свт. Афанасий Александрийский, свт. Григорий Богослов,
свт. Григорий Нисский и др. отцы Церкви.
Цель пришествия Христа в мир состоит в том, чтобы соединить человека с Богом
таким образом, чтобы каждый из нас мог стать, по слову ап. Петра, "причастником
Божеского естества" (2 Пет. 1,4). Именно в соотношении с этой конечной целью
следует понимать учение об Искуплении. Сын Божий приходит не для того, чтобы
уладить тяжбу между оскорбленным Богом и виновным перед Ним человеком, не для
того, чтобы Своей смертью удовлетворить Божественной справедливости или утолить
праведный гнев Божий. "Дело Сына не в том, чтобы чинить какой-то убогий суд,
доставив бесконечное удовлетворение не менее бесконечной мстительности Отца"
(В.Н. Лосский, Догматическое богословие, стр. 284). Если и можно говорить о том,
что Христос удовлетворяет правде Божией, то только в том смысле, что Он "являет
то, чего Бог ждет от творения" (там же, стр. 285), т.е., иначе говоря, во Христе
замысел Божий о человеке осуществился во всей полноте. И в этом смысле Христос
действительно удовлетворил правде Божией, но такое понимание удовлетворения
имеет мало общего с учением латинских схоластов.
Но в то же время дело Искупления не может быть сведено, как полагали сторонники
нравственной теории, только к научению людей добродетельной жизни, преподанию
примера такой жизни путем откровения любви Божией к человеку, потому что "тайна
нашего искупления, - по словам В. Н. Лосского ("По образу и подобию", стр. 104),
- завершается тем, что отцы называют восстановлением нашей природы Христом и во
Христе".